Юрий Никитин - Человек, изменивший мир (Сборник)

– Нет, – ответил пришелец сокрушенно. – Ни у нас, ни вообще где-нибудь. Ваша планета единственная в Галактике, где можно встретить всевозможные самоорганизующиеся механизмы. Вы обладаете уникальными кладами! Мы даже готовы отдать за них свой звездолет, но тогда нам не на чем будет вернуться домой…

Савелий сорвал листок, на котором паслось стадо тлей, соскреб ногтем на землю всех, за исключением крайней, не самой толстой, вроде бы не поросной:

– Вот. Пользуйтесь!

Пришельцы радостно завизжали. Двое тут же убежали и принесли бронированный ящичек с лампочками и пружинками. Старший из чужаков уложил в ящик листок с купленной драгоценностью.

– Спасибо!

Старшее существо расчувствовалось. Его перепончатые лапки были благодарно прижаты к груди.

– Что бы вы хотели получить? – спросило оно.

– Сейчас, – сказал Савелий. – Не торопи меня, любезный. Вечно вы торопитесь… Разве что ружьишко какое…

Ящерка тут же сняла с плеча ружье:

– Терибелл! Лучшее ружье в Галактике. Заряжать не надо, черпает энергию из звездных недр. Сломать практически невозможно. Перенастроенные атомы. А вот циферблат с делениями от одного до ста. Если поставить стрелку на один, то заряда будет достаточно, чтобы парализовать на сутки маленького зверька. Индекс три позволяет свалить самое крупное животное. Чтобы снести скалу средней величины, достаточно поставить на десять. Чтобы раздробить планету, не самую крупную, ставите на индекс тридцати двух… Обращение – такое же, как и с ружьем вашей конструкции. Вот это мушка, прицельная рамка, ложе, а это – курок…

– Вот за это спасибо, – сказал Савелий. – Приезжайте еще. Всегда рад хорошим людям. Чайку попьем, новостями обменяемся…

– Весьма благодарны, – сказал лупоглазый. – Спасибо за приглашение. Обязательно воспользуемся. А теперь позвольте откланяться.

Он уже пятился назад. За его спиной появилось невесть откуда взявшееся красное сияние, пришелец отступил еще на шаг и пропал. Остальные исчезли в этом пламени еще раньше.

Вдруг свет вспыхнул особенно ярко. Савелий от неожиданности зажмурился, а когда раскрыл глаза, на поляне никого не было. Нет, чтобы спокойно побеседовать, потолковать, чаи погонять…

Терибелл он повертел в руках и засунул в рюкзак. Подальше от любопытных глаз. Придем домой, разберемся.

После грозы дышалось особенно легко, воздух был чистым. Однако Савелий чувствовал, что теперь в голове сплошная сумятица, мысли текут совсем не туда, куда надобно. Значит, прилетели ящерки с другой планеты? И значит, любая мошка на свете – величайшая драгоценность? Всякое явление жизни – вроде бы священное? Или эти чудаки не догадались просто-напросто наловить себе любых мошек, лягушек, рыб, птиц и – улететь? Чтут законы!

Савелий побрел к дому. Идти было тяжело. В рюкзаке находилась большая птица и крупные рога убитого оленя. Убитая птица и убитый олень. Там же лежал терибелл.

Это было великолепное ружье. Лучшее из всех возможных ружей. И стало тоскливо. Он знал, что никогда не даст себе выстрелить из этого чудища. По крайней мере, на полную мощь!

Ланитар следил за Савелием с изумлением. Его новый друг целый вечер набивал патроны. Капсюли, порох, пыжи, пули – целая наука! Это не бластер, где нажал курок – и все, зверь летит вверх тормашками.

А Савелий готовился на охоту неторопливо, деловито. Тем более что приходилось заботиться о снаряжении и для чудаковатого приятеля, с которым недавно познакомился. Не умеет, пес его дери, заряжать современные ружья. Хоть кол на голове теши!

– Вот, – сказал он удовлетворенно, – заправил жаканами. Рельсу с двадцати метров прошибает. Теперь подзаправимся и пойдем. Мария! Мария!!!

Жена вошла с кастрюлей свежего, только что сваренного борща. Быстренько дрожащими руками расставила тарелки, налила горячего. На ланитара старалась не смотреть. Всякое на свете видывала, каких только бродяг муж не приводил в гости, но чтоб такое?

– Нажми, паря, – советовал Савелий другу. – Может статься, ночь в засаде прождем. Тяпнем для аппетита, заправимся и пойдем.

Жена бочком-бочком, словно краб, приблизилась к столу, поставила блюдо с жареным гусем и графин с прозрачной жидкостью и поскорее улепетнула из комнаты.

– Брюхатая, – объяснил Савелий. – Потому и боится на тебя смотреть. Одно слово – баба. Приходи, когда родит. Кумом будешь. Ох и погуляем!

– Благодарствую, – сказал ланитар польщенно. – А мы как раз тоже собираемся просить тебя стать почетным родителем нашему выводку. Жена на той неделе отложила десяток яиц в горячий песок Восточных Холмов. Ждем! Я сам выбирал место получше, чтобы дети вывелись здоровенькими…

– Спасибо, – ответил Савелий степенно, – спасибо за честь, кунак. Обязательно приду. Хорошим друзьям чего бы и не породниться?

Ел он с аппетитом, однако на всякий случай поругивал жену за пересоленный борщ, за слабо хрустящую корочку на гусе. Зато ланитар ел и нахваливал. И не только из вежливости. За ушами у него трещало так, что можно было услышать на улице.

– Ешь, паря, ешь, – приговаривал Савелий. – На всю ночь идем!

Ему было приятно смотреть, что ланитар безо всякого жеманства отдирает обеими лапами гусиное крылышко и грызет прямо с наслаждением. Видать, гусей у них там нету или не такие. Да и Мария – баба справная, постаралась, приготовила на славу. Пальчики оближешь!

– Чесноку возьми, – посоветовал Савелий. – С чесноком оно особенно идет.

Ланитар попробовал и чеснок. Сначала с опаской, потом с энтузиазмом. Наконец разошелся, схрумкал всю головку.

– Здоров ты, паря, – признал Савелий с завистью. – А у меня от одного зубка все нутро горит. Больше двух никак не съем, а страсть люблю острое.

Потом оба с удовольствием выдули по большой жестяной кружке крепкого горячего чаю с лимонником. Для бодрости и чтобы спать не клонило.

Савелий позволил другу вылезти из-за стола, лишь когда тот стал отдуваться тяжело и уже вовсю придерживал короткими ручками набухший живот. В огромных фасеточных глазах светилось огромное изумление.

– Ох, накормил же ты меня, хомо! Правда, я сам виноват, надо меру знать. Но, клянусь космосом, вкусно вы, люди, готовите!

– Не знаю, как люди, – сказал Савелий довольно, – но моя баба готовить умеет.

– Умеет, – подтвердил ланитар с готовностью.

Они стали собираться для ночной охоты.

– Лодырь проклятый! – сказал, внезапно обозлившись, Савелий. Он вернулся к своим мыслям. – Нет чтобы пастись в лесу, так на легкий харч наткнулся! Каждую ночь, скотина, наведывается в молодой овес. Не столько съест, сколько вытопчет. Любит поваляться на спине кверху лапами! Козу задрал, на пасеку наведался. Спасибо пчелам, шуганули. Но в другой раз может поступить умнее. Заткнет чем-нибудь летку – мхом, к примеру, – чтобы пчелы не повылетали, потом отнесет к озеру и опустит в воду. Пчел притопит, а мед пожрет.