Роман Глушков - Угол падения

Добравшись до угла, я с удовлетворением отметил, что сводчатые окна по эту сторону ратуши проделаны ниже, чем фасадный витраж, и мне наверняка удастся подсадить Кастаньету на подоконник, после чего она спустит мне оттуда, к примеру, ремень от штуцера, и я взберусь в окно сам. Ну а ежели вдруг наши потуги окажутся тщетными, можно будет ухватиться за ветви дерева, растущего возле первого окна, и по мере прибывания воды перехватываться все выше и выше, пока та не достигнет подоконника и не позволит нам «вплыть» в ратушу. Ничего сложного, разве только у нас в запасе останется очень мало времени, чтобы сориентироваться в огромном незнакомом здании, что неумолимо погружалось под воду, словно все тот же приснопамятный «Титаник»…

Я крикнул Виктории, дабы она хватала оружие и ковыляла ко мне, тем более что поднявшаяся до пояса вода позволяла подруге передвигаться уже без посторонней помощи. Однако едва девушка, держа «Экзекутор» над головой, шагнула в воду, как город сотряс новый толчок, похожий на тот, что предшествовал первому стихийному выбросу, заставшему нас в святилище «минотавра». Только теперь подземный удар был на порядок мощнее, и, когда мы после очередного купания поднялись на ноги, затопленная мостовая под нами ходила ходуном так, будто в недрах под ней закипел паровой котел невиданных размеров. От тряски у меня застучали зубы, а мир перед глазами превратился в размытую галиматью невразумительных контуров. Я ухватился за стену ратуши, решив, что это поможет мне унять дрожь, но, поскольку огромное здание тряслось вместе с остальным миром, ничего у меня, понятное дело, не вышло. В растерянности я даже не подумал над тем, что могу шутя получить по голове обломком черепицы или кирпича и умереть в неведении, что за дерьмо опять надвигается на этот многострадальный городишко.

Тряска усилилась, и я решил, что еще немного, и у меня в голове точно «закоротит» какой-нибудь нерв или сплетутся в узел пара-тройка мозговых извилин. Но подземное «кипение» быстро сошло на нет, сменившись нарастающим низким гулом, который, впрочем, тоже не предвещал нам ничего хорошего.

Пытаясь выяснить, откуда он исходит, я взялся испуганно озираться, но вскоре тайное стало явным настолько, что его не заметил бы разве слепой. На городской окраине, за зданием тюрьмы вырастало нечто похожее на атомный гриб, а точнее, ту его разновидность, что возникает при подводных ядерных взрывах; как они выглядят, я помнил по одной старой документальной кинохронике. Еще это «нечто» напоминало раскрывание колоссального хлопкового плода или растущую шапку пивной пены… При наличии воображения можно было подобрать увиденному чуду не один десяток аналогий, но едва я обнаружил источник угрожающего шума, как утратил все сомнения относительно его природы.

Сочащаяся из-под земли вода, которая до сей поры пугала нас бурными потоками и гейзерами, являлась всего лишь цветочком в сравнении с той ягодкой, что росла сейчас у меня на глазах. Пенистый бурун высотой в три сотни метров и диаметром в половину города навис над ним миллионами тонн выброшенной на Утиль-конвейер воды. Рокочущий громовыми раскатами исполинский белый купол сначала взметнулся ввысь, после чего резко опал чуть ли не вдвое, будто брошенный на стол и растекшийся по нему большой кусок теста. Буйство водной стихии подчинялось царившим здесь привычным законам физики, и потому океан стремился вернуться в единственно приемлемую для себя форму. И вряд ли при такой массе вырвавшейся из недр воды что-то могло ему в этом помешать.

– Назад! – крикнул я и бросился к остановившейся в нерешительности Викки. – Не стой столбом! Быстро на крыльцо!

Бежать по пояс в воде было еще худо-бедно можно, но только не наперегонки с несущимся на город цунами, ревущим, как эскадрилья реактивных истребителей. Вместо того чтобы перебирать ногами, я оттолкнулся от дна и плюхнулся вперед, как принявший эстафету пловец. Затем оттолкнулся еще и еще, пока такими лягушачьими скачками не достиг ратушной лестницы, затопленной уже больше чем наполовину. Наварро вернулась на крыльцо раньше меня, но взобрались мы на него почти ноздря в ноздрю. После чего я ухватил подругу за плечо и потянул ее к запертым воротам.

В них, как ни парадоксально, и заключалась сейчас наша единственная надежда на спасение. Чтобы отворить снаружи огромные створы ратушных ворот – тогда, когда они не были заперты на засов, – нужно было потянуть за два железных кольца, настолько массивных, что казалось, их нарочно отливали для могучих дланей будущих захватчиков города – орков. В нашем случае размер этих колец тоже играл нам на руку, причем в буквальном смысле слова.

– Делай как я! – стараясь перекричать рев надвигающейся стихии, проорал я Виктории, а затем, перекинув отобранный у нее штуцер за спину, продел руку в одно из колец до самого плеча, приковав себя таким образом к воротам ратуши. Кастаньета могла пока лишь догадываться, зачем я это сделал, но как бы то ни было, без промедления последовала моему примеру. Свободной рукой я крепко обнял подругу за плечи, а она в свою очередь без подсказок ухватилась за мой брючный ремень. Не сойди окружающий нас мир с ума, наверное, со стороны мы напоминали бы влюбленную парочку, замершую в нерешительности на пороге церкви. Никто бы и не подумал, что через мгновение он узрит на этом месте горячечный кошмар художника Айвазовского, точно переименовавшего бы после такого видения свой «Девятый вал» во что-нибудь менее одиозное, наподобие «Море волнуется».

– Задержи дыхание! – Последнее, что успел крикнуть я Кастаньете перед тем, как нас поглотила ревущая пучина. Времени попрощаться уже не оставалось, поэтому мне пришлось сказать Викки «прощай» мысленно. По ее ответному взгляду я догадался, что она думает о том же…

А затем мчащийся с ураганной скоростью водяной вал накрыл город, как прибойная волна накрывает песчаные замки, сооруженные у самой кромки пляжа. Миг, и из всех зыбких построек остаются лишь жалкие остатки тех, на строительство которых было израсходовано больше всего песка. Остальные же исчезают бесследно, что, впрочем, не дает первым никакого преимущества над вторыми, ибо следующая волна полностью устраняет разницу между теми и другими…

Устремившийся к обрыву океан атаковал ратушу с тыловой стороны, что нас и спасло. Удар пришелся в противоположный торец прямоугольного строения и развалил его практически на треть, но этим нанесенный ему стихией ущерб и ограничился. Скорость волны была огромной, но ее высота не превышала тридцати метров, так что полностью накрыть главное городское здание ей не удалось. В ратуше обрушилась задняя стена, половина крыши, а торчащая из нее часовая башня накренилась сильнее, однако каким-то чудом не упала. Обе фасадные башни и примыкающая к ним часть постройки тоже выстояли, оградив нас от ревущего водяного вала и последующего падения в Черную Дыру.