Александр Громов - Змееныш

Радиосвязь, пусть и искаженная, наводила на мысли. Мау мог бы превратить себя в чисто энергетическую субстанцию и вырваться из кокона. Пугало незнание: сумеет ли он потом восстановить себя в прежнем облике? Не потеряет ли основу своего «я»?

Обратясь внутрь себя, Мау вспоминал. Теперь у него было на это время. Воспоминания всплывали неожиданно, иногда цельные, чаще отрывочные. Дивной красоты вспышкой расцвело воспоминание об Абсолютной Истине – основе жизни серпентийской расы. Но в чем заключается эта Абсолютная Истина, Мау не знал.

Не было сомнения: со временем он вспомнит и это. Тогда… тогда он станет совершенным существом, во всем подобным его собратьям, и сможет вернуться к своему народу. Он вспоминал. Истина ускользала. Пришло лишь понимание: после постижения Абсолютной Истины его перестанет интересовать ничтожная планета, обращающаяся вокруг неяркой желтой звезды, его перестанет интересовать местная жизнь, кичливо объявившая разумом свои скромные мыслительные способности и уцелевшая до сих пор только потому, что более сильные соседи сохраняют хрупкий баланс сил, и уж конечно, ему будет мало дела до какой-то отдельной человеческой семьи, какая бы беда ее ни постигла. Он шагнет на новую ступень и начнет мыслить в истинно космических масштабах!

Все это будет – но потом. Пока здесь осталось недоделанное, пока счет не закрыт, не время думать об Абсолютной Истине. В отличие от людей, слабо контролирующих мыслительный процесс, Мау умел не только запретить себе думать о чем-то, но и соблюсти запрет.

Свет забрезжил было совсем с другой стороны – чисто земной. Возможно, стоит очеловечиться чуть-чуть сильнее и научиться лгать? Тогда те, кто держит его взаперти, просчитаются. Все их расчеты строятся на том, что пленник абсолютно искренен. Он может молчать, может говорить «нет», но если сказал «да» – это да.

Само собой, нельзя выполнять их дикие требования – ведь это значит убивать людей, много людей. Но можно согласиться притворно и обрести свободу действий.

Мысль не нравилась, но альтернативы были еще хуже. Мау еще раздумывал, когда его немногочисленные внешние рецепторы ощутили некое механическое воздействие – слабое по его меркам. Человек сказал бы, что здание реактора потряс удар колоссальной силы.

Удерживать в рабочей зоне температуру в миллион градусов не так-то просто; при аварии термоядерная реакция мгновенно прекращается. Как человек ощущает сладость глотка свежего воздуха, так Мау ощутил свободу. В ту же секунду он воспользовался ею – пришла пора действовать.

Первый же из попавшихся на пути двуногих был разорван взрывом почти пополам. Второй умирал от декомпрессии, не в силах даже привести в действие свое примитивное оружие, выплевывающее с незначительной скоростью острорылые металлические предметы малой массы. Мау не счел себя обязанным спасать этого человека. Ведь он его не убивал!

Но пока мозг двуногого был еще жив, Мау проник в сознание умирающего и получил ответ. Оказывается, Максим Волков содержится здесь же, совсем рядом!

Стены тюрьмы Максима также не выдержали взрыва. Максим умер бы от удушья, не умри он уже от вскипания крови. Мау нашел его тело спустя целых три минуты после взрыва – пришлось расчищать обломки рухнувших конструкций.

А еще несколько минут спустя Максим медленно оживал внутри небывалой одноместной капсулы, не числящейся ни в каких регистрах космофлота. Живая капсула носила имя Мау и, стремительно набирая скорость, мчалась к Земле.

Многие наблюдатели и просто зеваки отметили огромный болид, с воем и грохотом вспарывающий земную атмосферу. Оставленный им дымный след держался в небе в течение часа.

Мау очень спешил. Из мозгов умирающего охранника он выкачал достаточно, чтобы начать действовать не только на Луне, но и на Земле. Цепочки человеческих связей густы и запутаны, и все же, идя по ним, всегда можно выйти туда, куда надо.

Во-первых, к Барбаре, Карине и детям. Тут были дороги секунды, иначе Мау не стал бы столь расточительно расходовать свою массу, тормозя об атмосферу. Предвидя это, он поглотил на Луне достаточный запас камней и обломков. Теперь этот запас, преобразованный в термоустойчивую броню, оплавленный, сгоревший, сдутый молекулами воздуха, медленно рассеивался в атмосфере.

И только после освобождения заложников следовало приступить к поиску главных виновников. Найдя – наказать. Нет, почему обязательно смертью? Разве не бывает других наказаний?

Дворец одного из бесчисленных шейхов в одной очень жаркой стране даже снаружи больше походил на крепость, а внутри именно ею и являлся. Мау не церемонился. Охрана понапрасну истратила около тысячи патронов. Дворцу был нанесен ущерб. Мау получил информацию.

Уже не в мирном бельгийском городе Брюгге, а в еще более мирной швейцарской Лозанне стены одноэтажного коттеджа на городской окраине сотрясались бы от крика, не будь они выполнены из виброгасящего и звукопоглощающего материала.

– Я хочу знать, кто за этим стоит! – вне себя орал Бенджамин Ван дер Локк на Человека Без Имени. – Узнать это – не мое дело! Это твое прямое дело!

– Узнаю. Кстати, не исключено, что авария в самом деле была случайной.

– Чепуха!

– Совсем нет. И вот это-то пугает меня больше всего. Умный игрок знает цену случайностям и в какой-то степени умеет управлять ими. Но иногда бывает так, что все случайности против тебя. Все до единой. С самого начала. Тогда искушенный игрок бросает карты.

– Не хочешь ли ты сказать… – угрожающе начал Ван дер Локк – и не закончил. Здание вздрогнуло. В стене гостиной образовалась солидная дыра. Взметнулась пыль. В пролом медленно и важно вплыл массивный железный шар – такой, каким строители ломают ветхие дома, освобождая землю под новостройки. Только этот шар не висел на тросе, а плыл сам по себе, неизвестно как удерживаясь в воздухе.

– Теперь я хочу сказать только одно: финита, – пробормотал Человек Без Имени.

У шара прорезались маленькие злые глазки, и он в одно мгновение покрылся чешуей. Тупой нос удлинился, обозначилась пасть, показался красный раздвоенный язык. Голова колоссального пресмыкающегося покачивалась, готовясь к броску. Когда успело вырасти длиннющее тело, никто не заметил.

Внезапно метнувшись, гигантская анаконда сшибла Бена Ван дер Локка прежде, чем тот успел выхватить оружие. Да и что мог противопоставить Ван дер Локк серпентийцу? Несколько десятков граммов свинца и меди, содержащихся в пулях? Даже не смешно.

Человек Без Имени повел себя несколько умнее: не стал отстреливаться, а с поразительной быстротой рванул прочь. Напрасно: зажав Бена в челюстях, анаконда в одно мгновение обвила беглеца хвостом. Затем змея начала сматываться с головы и хвоста, пока наконец обе опутанные кольцами, полузадушенные, вяло трепыхающиеся жертвы не оказались друг напротив друга.