Роман Глушков - Аварийная команда

– Чтоб ты сдох! – процедил я абсурдное, в общем-то, для бессмертного проклятье и сбавил шаг, дожидаясь, пока меня нагонит Агата. Группа успела растянуться на полсотни шагов, но Банкирша шла до этого рядом со мной, и потому мне не пришлось ее долго ждать.

– В чем дело? – полюбопытствовала она, когда я попросил передать мне коробку с Концептором. – Что-то случилось?

– Не спрашивай, – буркнул я. – Просто отдай и все. Извини, так надо.

Агата не стала спорить, лишь пожала плечами и вернула армиллу, которую оберегала с того момента, как мы покинули Карантинную Зону.

– У Рипа нехорошие предчувствия, – шепотом добавил я, чтобы Банкирша вдруг не подумала, что ей перестали доверять. – Говорит, надо быть начеку. Не исключена заваруха, так что держи ухо востро и в случае чего… – Я осекся, поскольку понятия не имел, что за опасность нам грозит и какие придется принимать меры предосторожности. Потом закончил: – В общем, не лезь на рожон и присмотри за остальными. Только никому ничего не говори – вероятно, нас уже подслушивают.

Банкирша несильно стиснула мне локоть: дескать, все ясно, можешь не продолжать. Я ответил ей тем же, что означало «спасибо, я знал, что на тебя можно положиться». Не сказать, что меня обнадежила поддержка подруги, но все равно, приятно, когда малознакомый человек понимает тебя с полуслова. Было бы замечательно, если бы из наших отношений с Агатой получилось нечто большее, чем кратковременное сближение на время экстремальных обстоятельств.

Но не думать, не думать об отвлеченном!.. Ублюдок Рип! Хотелось бы выяснить, что у тебя на уме, прежде чем бросаться сломя голову выполнять твои приказы. Какую игру ты затеял? И почему только сейчас сообщил о том, что у тебя есть план на случай провала переговоров с Держателем?..

К тому же адаптер проинформировал не всех нас, а одного меня. И чем я заслужил такую честь? Если рассуждать трезво, то на роль расторопного исполнителя куда лучше подошел бы прапорщик. Ну а я, к примеру, мог бы его прикрывать…

Впрочем, что толку беспокоиться о лопнувшей резинке на трусах, когда ты уже прыгнул с вышки в бассейн. Время сомнений миновало, да и кому, кроме Рипа, мы еще можем довериться на этих переговорах. Это только в шахматах пересекшая игровое поле пешка могла превратиться в ферзя. К нам – шатунам, добравшимся до Источника, – это правило не относилось. Мы как были, так и остались пешками в руках здешних хозяев и потому целиком и полностью зависели от них. Скверная и, к сожалению, безнадежная ситуация…

Остаток пути мы прошли, обмениваясь лишь безобидными фразами, в коих Держатель при всем желании не обнаружил бы намека на злой умысел. В основном подбадривали друг друга и только. Загадывать на будущее было не резон, ибо ничего нового к нашим надеждам пока не прибавилось. А у меня после разговора с Рипом и вовсе со сладкого пирога по имени «Светлая Надежда» будто слизали весь крем. И вот теперь я смотрел на облизанную лепешку и гадал, что с ней делать: съедать или, дабы не расстраиваться, выбросить и поскорее забыть об усилиях, затраченных на ее выпечку.

Тоннель, под сводами которого мог свободно проплыть даже «Титаник», длился примерно два километра и закончился, как и предполагалось, во внутреннем дворе комплекса. Хотя определение «двор» не соответствовало огромному парку, разбитому вокруг Оси. А она вблизи походила уже не на иглу, а на колоссальную цилиндрическую стелу диаметром в полторы сотни метров. Вершина стелы вздымалась над последним ярусом башни где-то на четверть от ее высоты (это мы определили еще на «каланче» – стоя у основания высотной конструкции, нельзя было провести такие точные расчеты).

Только теперь стало понятно, что строение, окрещенное мной «вавилонской башней», в действительности представляет собой защитный периметр – титаническую стену, возведенную Пупом, чья паранойя достигла воистину вселенского размаха. Выйдя из тоннеля, мы словно очутились на круглой арене с высокими отвесными трибунами. Сходство с амфитеатром лишь усилилось, когда я задрал голову и обнаружил, что трибуны отнюдь не пустуют, а насколько мог охватить взор, заполнены зрителями.

В их роли выступали блюстители. Они рассредоточились по внутренней поверхности стены в специальных одиночных нишах, словно статуэтки святых в католическом храме. Ниши располагались довольно-таки плотно по отношению друг к другу, усеивая стену от верха до низа, и если гвардейцы охраняли таким образом весь периметр… Я ошарашенно присвистнул: количество потенциальных противников не поддавалось исчислению. Их могло быть и пара сотен тысяч, и больше миллиона – нельзя было доверять глазомеру при оценке столь грандиозного оборонного сооружения. Блюстители застыли на своих постах в одинаковых позах, видимо, ожидая команды наброситься на непрошеных гостей и растерзать их в клочья.

Бесчисленная орда гигантов с пудовыми кулаками могла в считаные мгновения разнести в пух и прах даже танковую бригаду, не говоря о пехотной дивизии. Я прикинул соотношение наших и блюстительских сил и ощутил себя мышкой, угодившей в выключенную промышленную мясорубку. Стоило Держателю нажать кнопку, и не успеем мы пикнуть, как от нас мокрого места не останется. Рип отказался посвящать меня в свои планы, но какую бы стратегию он ни разработал, я уже сейчас мог твердо заявить, что она обречена на провал. При таком преимуществе врага глупо уповать не только на победу, но и на достойный проигрыш. Это будет не бой, не бойня и даже не мелкое недоразумение, поскольку недоразумением в Ядре считалось событие типа гибели Вселенной. Неизвестно, на что надеялся адаптер, но мне его надежды казались теперь абсолютно беспочвенными.

Открывшееся нам по выходу из тоннеля зрелище повергло в трепет даже Рипа, что впервые взирал на это место в ракурсе земной реальности. Адаптер, который до этого шагал вперед без остановок, решил-таки ненадолго задержаться и оглядеться. После чего, не сказав ни слова, поманил нас за собой и направился к Оси. Мы последовали за ним, подавленные жуткой атмосферой «арены» и ошеломленные количеством окруживших нас мордоворотов.

Нам было известно, что гвардейцы Пупа – искусственные существа; нечто вроде киборгов, созданных с единственной целью – карать врагов Держателя. По идее, стоявших в нишах блюстителей можно было считать барельефом, что придавал этим унылым стенам более-менее эстетический облик. Мутные немигающие глаза гвардейцев почти не отличались от глаз каменных статуй и смотрели строго перед собой. Однако нам все равно чудилось, что трибуны заполнены живыми людьми, которые, затаив дыхание, наблюдают за каждым нашим шагом и готовятся вот-вот взорваться криками радости или неодобрения.