Роман Глушков - Северный шторм

– Если хочешь поболтать о подобных вещах, всегда обращайся ко мне, а не к Эрику, – встрял Михаил, назидательно постучав по плечу Фокси набалдашником трости. – Не спорю, в голове Эрика знаний, конечно, больше, но философ из него, как из Конрада Фридриховича байкер. Эрик только вопросы задавать мастак, а как надо на них отвечать, так из него слова не вытянешь. А насчет измены принципам я тебе вот что скажу: принципы бывают двух типов – такие, до которых ты с годами дорастаешь своим умом, и такие, которые тебе все время пытаются навязать разного рода ублюдки. И если эти люди мешают тебе нормально жить и ничего кроме тошноты, не вызывают, то посылай их куда подальше вместе с их тошнотворными принципами. Коли чувствуешь, что это не твое, значит, можешь с чистой совестью от этого отказаться. Вот мы так и поступили. Когда навязанные нам принципы пошли вразрез с нашим подлинным мировоззрением, мы сошли с этого пути, поскольку поняли, что он ведет не в том направлении. Но раз уж твой отец был верен своим убеждениям до конца, значит, он пришел к ним сознательно, наплевав на тех, кто считал его глупцом или ненормальным. Он выбрал свой путь и прошел его до конца, потому что иного пути для него не существовало… Эх, как бы мне хотелось выпить и побеседовать с этим достойным человеком. Уверен, мы нашли бы много общих тем для разговора…

Джип Фокси бежал довольно быстро, даже несмотря на то, что был битком набит пассажирами и запасными канистрами с топливом. Молодой байкер знал дорогу как свои пять пальцев. И когда наезженные им вчера следы наконец пропали, заметенные ветром, наш водитель уверенно продолжил путь по бездорожью и к обеду выехал на твердую дорогу, по которой последовал дальше.

После этого джип и вовсе понесся вперед, как на крыльях. Автомобилей навстречу попадалось совсем немного. Возникший в связи с войной топливный кризис серьезно ударил по автоперевозкам, а грузовики многих торговцев были реквизированы на оборонные нужды. Я с опаской спросил, не слишком ли беспечно для нас раскатывать в открытую по главным дорогам страны, в которой байкеров вообще не считали за людей. А с такими пассажирами, как мы, по законам военного времени Фокси и вовсе грозил расстрел на месте.

– Не дрейфь, Эрик, – подмигнул мне водитель своим хитрым азиатским глазом. – Почти все Защитники Веры сейчас стянуты к Роттердаму, и потому встретить их сегодня на дороге – большая редкость. А если и встретим, думаешь, «мундирам» захочется гнаться по снегу за каким-то сумасшедшим байкером? А захочется – пусть еще попробуют догнать! Движок этого «Хантера» перебирал сам Стэнли-Академик! Это теперь не автомобиль, а пуля на колесах!..

Но я все равно продолжал беспокоиться и всякий раз, когда показывалась встречная автомашина, ерзал на сиденье. Однако насчет одного Фокси был прав: «Сант-Роверов», на каких обычно колесили патрули Защитников Веры, нам за весь день так и не встретилось.

Непогода начала попугивать нас ветром около полудня, но по-настоящему она рассвирепела после наступления темноты. Снег сыпал редкий и мелкий, однако буран разыгрался нешуточный. Благодаря резвому автомобилю и лихому водителю за день мы беспрепятственно миновали Прибалтийскую епархию и к сумеркам пересекли границу Варшавской.

Буран застал нас неподалеку от какого-то мелкого населенного пункта, название которого Фокси не помнил, хотя проезжал здесь не первый раз. Вроде бы это был шахтерский поселок, отстроенный лет пять назад. До одной из байкерских перевалочных баз, где мы планировали заночевать, оставалось порядка получаса езды. Но видимость снизилась почти до нуля, а база была к тому же хорошо замаскирована, поэтому проводник не рискнул заниматься ее поисками в таких жутких условиях. Добравшись до поселка, Фокси отыскал постоялый двор, оставил нас вместе с машиной в темном переулке, а сам отправился разведать обстановку и переговорить с хозяином по поводу аренды гаража. Бросать такой приметный автомобиль на улице являлось неразумным – «мундиры» умели отличать байкерский транспорт от прочего, а эксцессы нам были абсолютно не нужны.

Когда проводник удалился, Конрад с недовольной миной достал из-за пазухи кошель с казенными деньгами и взялся их пересчитывать, решая, сколько следует выделить средств на непредвиденные расходы.

– Эх, загуляем, клянусь моими обожженными усами! – радостно потер ладони Михаил. – Ваша честь, не забудьте про девочек – их ведь тоже угощать придется.

– Никаких девочек! – отрезал Конрад. – Наш бюджет не резиновый. Только гараж, кровати и скромный ужин.

– Но я не смогу заснуть в одиночку под вой такой метели! – возмутился Михалыч. – И что значит «скромный ужин»? Мы семь лет не были на этой проклятой родине! Неужели вам не хочется отметить это дело как полагается? И с Фокси за знакомство выпить?

– Прекратите склонять меня к транжирству, милейший, – попросил казначей, пряча кошель. – Вот вернемся с победой, тогда и отпразднуем.

– Позвольте, ваша честь! – навис над коротышкой Михаил. – Это ведь вы затащили меня сюда, в этот гадючник! Так что будьте добры, кормите инвалида как полагается! Я не подписывался на диетическое питание!..

Пыл оскорбленного калеки охладил вернувшийся с переговоров Фокси. Вместе с ним явился невзрачный старичок в полушубке и шапке-ушанке – по всей видимости, владелец постоялого двора.

– Все в порядке, парни, – доложил нам проводник. – Будут и комнаты, и гараж, причем теплый! Эх, вот за что я люблю шахтерские поселки: в них даже гаражи отапливаются, поскольку угля здесь – хоть задницей жуй. Сколько, ты сказал, Юзеф, с нас причитается?

Узнав сумму аренды, Конрад насупился и закряхтел, однако без разговоров отсчитал положенное. Впрочем, теплый гараж стоил заплаченных денег. Мы могли отправиться в дальнейший путь, как только буран утихнет, и не тратить лишнее время на заливку воды и долгий прогрев двигателя.

Пока Фокси загонял машину в гараж, мы отправились в трактир. Вряд ли появление в публичном месте представляло для нас риск. Я надеялся, что все здешние плакаты с портретами отступника Хенриксона и его сообщников давным-давно сгорели в шахтерских печах. Да и опознать наши постаревшие и нарочито не бритые физиономии было не просто даже тому, кто обладал хорошей памятью на лица.

К моему удивлению, кроме нескольких остановившихся переждать непогоду торговцев, чьи грузовики я заметил в приоткрытые ворота гаража, и полудюжины местных жителей (их можно было отличить по въевшейся в веки угольной пыли), в просторном трактире больше никого не было. Либо где-то на другом краю поселка работало конкурирующее заведение, либо трезвость была возведена местными жителями в культ – я не находил иного объяснения столь малому количеству посетителей в этот унылый, непогожий вечер.