Роман Глушков - Северный шторм

– Ваша честь… – пробормотал Ярослав, даже не думая сейчас ерепениться, как на допросе у Защитников. – Почему я здесь? Меня собираются сжечь? Но ведь…

И осекся, только теперь поняв, что нарвался на провокацию. Магистр Аврелий заговорил с ним по-святоевропейски, а еще не отошедший от шока Ярослав, сам того не желая, взялся отвечать магистру на том же языке. Теперь скрывать, что ты полиглот, было бессмысленно. Знание пленником русского языка было доказано жестокой пыткой, а в знакомстве со святоевропейским Ярослав сознался добровольно. Да, с людьми в серых балахонах надо держать ухо востро…

А впрочем, стоило ли вообще от них что-то скрывать? Что дало Ярославу упорство на допросе? Ничего – и так во всем признался, к тому же остался без руки. Ладно, погеройствовал – и хватит. Не сказать, что совесть видариста устроило такое самооправдание, но свой княжеский характер Ярослав все же продемонстрировал, и это хоть немного, но утешало. Иных утешений, к сожалению, не было.

– Ты – неглупый парень, Ярослав, – заметил магистр Аврелий. – Поэтому я буду с тобой откровенен. Орден не собирается заниматься очисткой твоей души от скверны язычества и тем более предавать тебя Очищению Огнем, хотя при иных обстоятельствах нам пришлось бы исполнить свой долг, как подобает. Защитники Веры узнали от тебя все, что их интересовало, поэтому допрашивать тебя с пристрастием они больше не намерены. А вот у Ордена имеется к тебе один вопрос. И прежде, чем рассказать, что тебя ожидает в будущем, я хотел бы услышать ответ на этот вопрос. Надеюсь, ты понимаешь, что твой отказ будет для нас неприемлем и мы добьемся своего в любом случае?

– Кто бы сомневался, ваша честь. Спрашивайте – отвечу, что знаю… – Ярослав пожал плечами и потянулся к миске с едой. Голод давал о себе знать, и пусть специфический аромат похлебки не внушал доверия, отказываться от пищи было просто глупо. Культя беспомощно ткнулась в край миски и едва не опрокинула ее. Ярослав тяжко вздохнул: мысленно он уже сжал пальцы на левой руке, а вот в реальности сжиматься теперь было нечему. – Только не пойму: если я уже выдал вам все, что нужно, чего вы еще хотите от меня добиться?

Неловко манипулируя одной рукой, княжич пристроил миску на коленях и стал хлебать из нее похлебку, попеременно берясь то за ложку, то за хлеб. Сказать, что это было очень неудобно, значило вообще ничего не сказать. Но с голодом было не поспорить, и, даже лишись Ярослав обеих рук, он все равно нашел бы сейчас выход из положения. Вплоть до того, что начал бы лакать по-собачьи. И плевать на гордость – все, погордился и хватит…

– Сегодня, около пяти тридцати утра, в восточной части города вашей диверсионной группой было взорвано одно сооружение, – пояснил магистр Аврелий, не вдаваясь в лишние детали. – О существовании этого сооружения было известно лишь очень ограниченному количеству членов Ордена Инквизиции. Поэтому нас интересует, кто из наших братьев по Ордену – точнее, уже бывших братьев, – снабдил твоего конунга этими сведениями.

– Что же это за сооружение, о котором в огромном городе знали лишь единицы? – удивленно вскинул брови княжич. – Оно что, под землей находилось?

Божественный Судья-Экзекутор криво усмехнулся, потом пристально посмотрел на пленника, почесал в задумчивости родинку, однако любопытство Ярослава все же утолил:

– Да, верно, речь идет о подземном тоннеле, что проходил под городской стеной. Сегодня утром он был полностью уничтожен мощным взрывом. Предполагается, что диверсанты собирались взорвать стену, но, к счастью, она не пострадала – взрыв произошел в том конце тоннеля, что был максимально удален от города. Взрывчатых веществ там не хранилось, так что случайность исключена – это определенно дело ваших рук. И мне нужно имя предателя, выдавшего вам план секретного подземного сооружения.

– Вынужден вас огорчить: мне ничего не известно ни о тоннеле, ни о вашем предателе, – признался Ярослав. – И это правда. А не верите, можете отрезать мне вторую руку. Только этим вы все равно ничего не добьетесь – я не в курсе планов, что обсуждаются на совете ярлов и форингов. Кстати, об этом я, кажется, уже говорил, когда меня пытали… Но скажу вам следующее: если бы датчане знали о существовании такого тоннеля, они ни за что не провалили бы диверсионную акцию и стена была бы уже разрушена. Бойцы Фенрира не ошибаются. И, раз больше ничего, кроме вашего тоннеля не взорвано, значит, целью датчан являлся только этот тоннель.

– Но какой смысл перекрывать потайной проход в столицу, если им можно было пользоваться до тех пор, пока мы не обнаружили бы, что он рассекречен? – спросил магистр, переходя на доверительный тон. – А мы, вероятно, обнаружили бы это очень не скоро. По крайней мере в Ордене о тоннеле вспомнили лишь тогда, когда он был уничтожен. Почему же форинг Фенрир поступил так опрометчиво?

– Горм никогда не поступает опрометчиво, – возразил княжич. – Если Фенрир завалил тоннель, стало быть, он ему не нужен. Вопрос лишь в том, вообще не нужен или больше не нужен. Но этот вопрос опять же не ко мне.

– Что ж, спасибо тебе, Ярослав, за консультацию, – поблагодарил пленника Аврелий. – Думаю, ты нам не солгал и рассказал все, что знал. А теперь, как я и обещал, мы поговорим о твоей судьбе. К счастью для тебя, она оказалась не безразлична Его Наисвятейшеству Пророку. И пусть между ним и твоим отцом в последние годы складываются весьма непростые взаимоотношения, от имени Гласа Господнего я могу тебе пообещать, что по окончании этой осады ты будешь отправлен домой, в Петербург. Воистину безгранична милость Его Наисвятейшества, если он согласен простить тебе все твои прегрешения. Даже такие тяжкие, как участие в этой войне на стороне Скандинавии.

– И чем я должен буду отплатить Пророку за милосердие? – полюбопытствовал Ярослав. Он отказывался верить в бескорыстность злейшего врага своего отца. Наоборот, чем милосерднее выглядело предложение Гласа Господнего, тем сильнее возникала уверенность, что взамен он потребует нечто из ряда вон выходящее. Княжич насторожился и даже отложил ложку.

– Оказать ответную услугу Его Наисвятейшеству предстоит не тебе, а твоему отцу, – уточнил магистр Аврелий, потерев родинку. – Вряд ли наше предложение придется ему по душе, но если князь Сергей действительно дорожит жизнью своего единственного наследника, он непременно согласится на все наши условия. А если вдруг такой довод покажется князю малоубедительным, пусть он успокоит совесть тем, что совершает богоугодное дело, помогая в войне не агрессору, а пострадавшей стороне.

– Вы решили потребовать от моего отца, чтобы он выслал вам на помощь войска? – догадался княжич. – Но он не вправе делать это без одобрения Совета Князей, а они такого одобрения никогда не дадут. Даже не пытайтесь уговаривать отца – он скорее согласится, чтобы я умер в этой тюрьме, чем пойдет наперекор Совету!