Роман Глушков - Северный шторм

Разгромленные ворота и оседающие тучи пыли отвлекли внимание Охотников и прочих служащих магистрата, что повыскакивали во двор, очевидно, уверенные в том, что «башмачники» возобновили бомбардировки. Нас проморгал даже караульный на вышке: либо в момент нашего проникновения он отвлекся, чтобы нажать кнопку тревоги, либо приходил в себя после легкой контузии, потому что ударная волна накрыла и его «скворечник».

Первый, кто заметил наше присутствие, был связист, выбежавший на крыльцо радиостанции. Мерзавец опознал чужаков, несмотря на то, что мы были в охотничьей форме, и, показывая на нас пальцем, заорал благим матом. И хоть из-за сирены вопли связиста никто не расслышал, его нервозное поведение не осталось не замеченным механиками из ближайшего гаража. Так что, когда я подскочил и утихомирил паникера рукояткой пистолета, это уже происходило на глазах нескольких свидетелей.

Местный радиоузел был всего лишь большой кирпичной будкой, заставленной оборудованием, подключенным к дизельному генератору. Окошко в будке имелось всего одно, и выходило оно на противоположную от входа сторону. Перекинув оглушенного связиста через перила, я распахнул дверь и, едва увидев человека в кожаном плаще и сером берете, немедленно пустил пулю ему в плечо…

Прав Аврелий – успев прикончить до сего момента уже не одного своего бывшего собрата, я так и не научился делать это хладнокровно. Нападая первым, я всегда давал противнику шанс выжить. Жаль только, что некоторые из них не желали воспользоваться этим шансом и продолжали сопротивление, даже будучи ранеными. Второй поблажки они обычно от меня не получали.

Но в радиоузле мне попался не слишком стойкий противник. Пуля прошила ему плечо навылет, а сам он был отброшен в угол, свернув в падении со стола и разбив об пол какой-то передатчик. Там Охотник и остался лежать, не вынуждая меня нарушать данную Аврелию клятву.

Поначалу я решил, что магистр нас все-таки обманул. В будке действительно находился арестант, которого охранял подстреленный мной Охотник, но на Ярослава этот человек был не похож. Он сидел на табуретке и, испуганно втянув голову в плечи, искоса смотрел на меня, словно ожидал, что мой следующий выстрел будет предназначен ему. Мне сразу бросилось в глаза, что вместо левой кисти у человека – обмотанная свежими бинтами культя. Арестант бережно поддерживал ее здоровой рукой, ходившей ходуном, как у горького пропойцы. Лицо же арестанта – грязное, небритое, покрытое синяками и ссадинами – я совершенно не узнавал.

Я замешкался, а счет времени шел на секунды, поэтому выход у меня оставался только один.

– Встать, ублюдок!!! – гаркнул я по-русски так, чтобы он расслышал меня сквозь вой доносившейся снаружи сирены.

– Что?! – также по-русски откликнулся человек, поднимаясь со стула. Но, видимо, у пленника осталось очень мало сил, поскольку его тут же качнуло в сторону и, если бы не стена, он наверняка грохнулся бы на пол.

Держа «глок» наготове, я подскочил к Ярославу, подхватил его под руку и потащил из будки.

– Как это?.. Что вы?.. Куда вы?.. – вяло залепетал княжич. Обессиленный и ошарашенный происходящим, он был не в состоянии связать даже несколько слов.

– Заткнись и шевели ногами! – рявкнул я на него. – Вопросы – позже!

Чуть отставший от меня Михаил ввалился в дверь, увидел, чем я занят, и крепко выругался, что в данный момент выражало у него удовольствие. После этого Михалыч, однако, не поспешил мне на помощь, а развернулся и, упершись для верности плечом в стену, вскинул «стечкин» и открыл огонь прицельными – по три выстрела – очередями.

Куда Михаил так сосредоточенно стрелял, я понял, когда выволок Ярослава наружу. Еще один взрыв сотряс Магистрат, только на сей раз взрыв сопровождался яркой оранжевой вспышкой и столбом черного дыма.

Я оглянулся: неподалеку от гаражей жарким пламенем полыхала разорванная напополам цистерна, а также грузовик, на котором она, очевидно, до этого находилась. Пока я освобождал Ярослава, Михаил окинул взглядом окрестности, заметил бензовоз, оперативно выработал план отступления и успешно его реализовал. Теперь от здания Главного Магистрата нас отделяла ревущая стена огня и выбегающим по тревоге Охотникам приходилось гнаться за нами обходными путями. Между первым и вторым взрывами прошло всего-то чуть больше минуты, но многие в Магистрате уже вникли в суть происходящего.

– А теперь – ходу! Ходу! Ходу!!! – войдя в раж и хохоча сатанинским смехом, подстегнул нас Михаил, а затем выпустил остаток магазина в караульного на вышке. Тот наконец-то засек диверсантов и начал стрелять по нам из автомата, но еще не осевшая пыль и непроглядный дым от горевшего бензовоза мешали Охотнику прицелиться как следует.

Я с большой охотой поддержал распоряжение Михалыча и еще энергичнее потащил Ярослава к пожарным воротам. Он, в свою очередь, четко выполнял мое распоряжение: помалкивал да усердно перебирал ногами, лишь иногда кряхтя и постанывая – видимо, бежать в таком темпе было для него мучительно. Но ради шанса покинуть негостеприимный Магистрат княжич готов был стиснуть зубы и терпеть.

Михаил прикрывал нам спины до самого выхода, отстреливаясь, как только откуда-нибудь начинали грохотать выстрелы. Каждую ответную очередь Михалыч сопровождал трехэтажным русским матом, который, надо думать, звучал в стенах этого учреждения очень и очень редко – русскоязычные отступники в Святой Европе попадались Ордену не каждый день. Черная дымовая завеса здорово нам помогала. Мы хорошо ориентировались в кромешном дыму, поскольку знали, куда бежать. Где-то за разбитыми воротами послышался рев свирепого хантеровского движка и визг тормозов – хотелось надеяться, что это подоспел на вечеринку Конрад Фридрихович, а не охотничий патруль.

Я приказал Михаилу лезть в брешь первым – чтобы преодолеть преграду, обессилевшему Ярославу требовалась помощь двух человек. Михаил ухватил княжича под мышки и втянул его в пролом. Я уже собрался нырнуть туда следом, и вдруг мне в правое плечо, аккурат под ключицу, словно раскаленный лом вогнали. Удар был настолько резким и сильным, что меня швырнуло прямо на покореженные ворота и шарахнуло лбом о рваный край железного листа. Тут же по лицу потекло что-то теплое, но я не сразу сообразил, что это кровь. Однако то, что меня зацепило шальной пулей, догадался мгновенно.

В голове помутилось, и когда я вновь попытался встать на ноги, то сумел подняться только на четвереньки. Невидимый истязатель продолжал вкручивать мне в плечо лом, похоже, решив нанизать меня на него, как на вертел. Звуки окружающего мира слились в одну тягучую кашу: треск пламени, грохот выстрелов, рычание мотора, брань Михаила, волочившего Ярослава через воронку между воротами… Ориентироваться в этих звуках было уже невозможно, и я решил целиком положиться на пока еще ясное зрение.