Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

— Он поздравил меня с воспитанием прекрасного сына! Правда, и мне сказал пару комплиментов…

В понедельник Карцев спохватился, что не придумал еще, какое произведение печатать в роман-газете после выхода окончания «Смок Беллью». Сначала ему пришла в голову «Одиссея капитана Блада», но в интернете он узнал, что Сабатини опубликовал ее в 1922 г. «Все таки лишать человека фактического авторства и плодить судебные конфликты — это нехорошо, — решил он. — В конце 19 века написано достаточно увлекательных книг, надо только поискать».

И в самом деле, через час у него сформировался список из вполне достойных кандидатов на публикацию, в том числе «Овод», «Приключения янки…», «Пан» и «Виктория» Кнута Гамсуна, «Портрет Дориана Грея», «Записки о Шерлоке Холмсе», «Белый отряд», «Черная стрела», «Остров сокровищ», «Милый друг», «Тэсс из рода д, Эбревиллей» и «Джуд незаметный» Томаса Харди, «Прапорщик армейский» и «Кадеты» Куприна, «Фома Гордеев»… В конце концов, можно публиковать почти всего Акунина: уж очень его книги хороши для начала 20 века! И к ответу никто не притянет…

Но пока он остановился на только что поспевшей трилогии Брет Гарта «Степной найденыш»: и по теме к Джеку Лондону близка и мелодраматичности в ней порядочно, которую, что скрывать, любят безыскусные читатели. И вновь он стал заучивать абзац за абзацем…

Соединившись с Сергеем в архиве, он тотчас стал записывать заученные главы, при этом неизбежно путаясь и выправляя канву книги слегка на свой лад.

— Мне нравится Брет Гарт, — одобрил его выбор реципиент. — И этой книги я точно еще не читал.

— Значит, и другие сибиряки не читали, — хмыкнул довольно попаданец. — Так что покупать будут активно, что нам и требуется. Скоро денег девать будет некуда… Кстати, надо вечером навестить нашего Евлампия: самый сезон для сапогов пришел… К которым я чертеж застежки-молнии обещал представить. Вот книгу закончу и нарисую…

— А когда к Александру Петровичу пойдем с новыми россыпями?

— А давай сегодня? Отпросишься у Ильи Николаевича и пойдем… После того как застежку нарисую.

Господина Кузнецова вновь пришлось ожидать, зато он сразу смог уделить Городецкому время. По мере знакомства со все новыми россыпями, хоть и малыми, на 5-20 пудов, он невольно все шире улыбался.

— Смотри-ка, что за сокровища в нашем архиве пыльном скрываются… И это все золотарями было пропущено? Хоть шурфики-то почти в каждом ключе раньше били… Впрочем, ты ведь просто данными шурфов не ограничился, а не поленился запасы по каждой долине посчитать!

— Эти запасы оценены мной очень примерно, иногда по одному-двум шурфам. Нужно, конечно, пробить контрольные линии или вообще разведку правильную на них поставить…

— Дойдут руки, поставим. Это сколько же в совокупности у тебя по 8 россыпям получилось? Под 60 пудов? То есть больше чем на миллион рублей… Ай да Сереженька, божий одуванчик, золотой мальчик! Ты прости меня за фамильярность, но давно я такого результата от своего сотрудника не получал…

— Это еще не все, — сказал Городецкий. — Основную россыпь, на 100 пудов, я на закуску оставил. То есть под акции вашего товарищества, как договаривались.

— Будут, конечно, будут тебе акции! За три-то миллиона будущих доходов… Слово сибирского промышленника, ты ведь слышал, закон! И где же она, не томи?

— Это в долине Левой Мурожной, от устья до россыпи руч. Васильевского при длине около 15 км. Среднее содержание золота в «песках» около 1 г/м3 и вскрыша значительная, от 2 до 5 м, так что годится только под драгу.

— Да, россыпь бедная и трудоемкая, потому ее старатели и пропустили. А под драгу годится. Когда Большую Мурожную отдрагируем, не раньше. Но на дальнюю перспективу, чем не россыпь? И кстати, акции товарищества на Лондонской бирже после известия об открытии новой средней россыпи ощутимо поднимутся. А это уже реальный доход — притом, что из нее еще ни золотника не добыли! Порадовал, порадовал ты меня…

— Но эту россыпь тоже требуется доразведать…

— Это да. Вот что: я сегодня же отдам распоряжение о проходке контрольной линии шурфов в среднем течении Левой Мурожной, а также в ложке на левом борту реки Тюрепина, где ты насчитал около 10 пудов золота. Как только твои сведения подтвердятся, мы оформим тебе пропорциональное количество акций. А дальше хоть в банк их положи и получай проценты, хоть продавай по одной или даже начни играть на бирже через маклера — дело твое. Надежнее всего, конечно, вклад в банке, проценты с которого составят такую сумму, что ты вполне можешь бросить службу. Или в архиве еще чем поживиться можно?

— Точно не знаю, но я и половины его не просмотрел.

— Тогда еще потрудись на благо своей семьи и своего товарищества. Какой золотой клад! И какой золотой юноша! Кстати, говорят, тебя генерал-губернатор уже в гости позвал?

— На именины дочери.

— Которой, старшей, Татьяны или младшей, Наденьки?

— Младшей. Но сколько ей все-таки лет?

— Должно, семнадцать. Невеста…

— А старшей сколько?

— Двадцать два. Все незамужем.

— Нехороша собой?

— Напротив, красавица и умница. Через ум свой и горе мыкает — как Чацкий у Грибоедова. Ну, скоро увидишь обеих… Как споро твоя фортуна развертывается, везде успел! Да еще и писатель… Полистал я этого «Смока» перед вечером у Гадалова: бойкая, жизнерадостная вещица! Неужто, правда, в Аляске золотоискатели такие благостные?

— Повесть-то не моя, американская… В предисловии Джек написал, что был там всего год, перезимовал и насмотрелся всякого. Но есть законы приключенческого литературного жанра — он им и следовал.

— Понятно. Во всяком случае, я буду ожидать продолжения. Да и сестры мои переживают, чем у Смока с Джой Гастелл история закончится… Не подскажешь?

— Ни за что. По закону подогревания читательского спроса.

— Вот только на твоем примере я, наконец, понял, чем ваше поколение отличается от нашего. Мы в ваши годы были простоватыми романтиками, а вы уже смолоду дотошные и прагматичные — будто вам не под двадцать, а под тридцать, а то и сорок лет. Иметь по любому поводу свое мнение, да так убедительно его аргументировать, закончив всего один курс института — в 70-е годы было нонсенс!

— На меня не все, я думаю, похожи, есть еще и простоватые…

— Есть, конечно, есть. Но и в других молодцах я эту хватку замечал… Впрочем, так и должно быть в эпоху стремительной капитализации России, будет кому после нас ее развивать…

Вечером Городецкий-Карцев пришел в ателье.

— Евлампий! — зычно крикнула Клавдия Дормидонтовна. — Барчук твой пришел, выходи!

Евлампий Прошин вышел не спеша, с достоинством.

— Заказ пришли сделать, Сергей Андреевич?