Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

Неожиданно гибким движением Елена выскользнула из дерзких рук и, коротко всплеснув ладошкой, хлестнула по чиновной щеке. «Важняк» остолбенел, а Городецкая вдруг ему улыбнулась, примирительно взялась за рукав и стала что-то мягко втолковывать. «Ай да Елена Михайловна! — восхитился Карцев. — Ай да молодец!». Через пару минут «важняк» совсем успокоился и принял виноватый вид. Городецкая тотчас двинулась к двери, но на выходе обернулась и, подняв руку, пошевелила пальчиками. Карцев же задержался в кабинете, отслеживая реакцию чиновного хама, которая оказалась вполне ожидаемой: «важняк» сначала явно выругался, посидел в кресле, переживая, затем вызвал того же чиновника и сделал краткое распоряжение. После чего достал из обширного стола папку с документами и стал ее проглядывать. Тогда Карцев двинулся на поиски Городецких.

Елену Михайловну он обнаружил идущей в одиночестве в сторону дома, а Сергея (после стремительных и долгих поисков) — подходящим к зданию городского архива. В последующее время Карцев наблюдал, как Сергей передает заведующему архивом бумагу из управы, выслушивает его наставления и устраивается на рабочем месте: в отделе учета документов Енисейского горного округа! Довелось ему также увидеть приезд в коляске уже знакомого порученца «важняка», после разговора с которым заведующий подошел к новому сотруднику и с извинительной мимикой внес какие-то коррективы. Тот слегка кивнул и заметно покраснел.

«Срезал зарплату, сука! — предположил Карцев. — Давит Елене на психику, тварь…»

Вечером, в доме Городецких, наблюдая драматичный диалог сына и матери, вялый семейный ужин (который Катя напрасно пыталась оживить) и необычно раннее уединение по комнатам, Карцев вновь задался мыслью: чем он мог бы помочь семье? Вот если б он мог подсказывать Сергею что-то по ходу его работы… Уж что-что, а в делах Енисейского горного округа геолог Карцев с высоты 21 века мог бы навести шороху…

Вдруг дерзкая мысль его озарила: «Я ведь могу перемещаться, куда захочу… Что если забраться Сергею в голову? Дурь, конечно, но это же сон, а во сне многое можно, что в реале невозможно…» И он юркнул в микроскопическую щель нужной комнаты, оглядел лежащего с подъятыми за голову руками юношу и с ходу проник в уши, глаза и ноздри реципиента, впитываясь и впитываясь во все поры, ткани и кровь… Масса новых, совершенно экзотических и, в целом, неприятных впечатлений оглушила его, вытеснила все собственные мысли, преобразовала в стремительное мельтешение чуждых образов… Вдруг все как-то «устаканилось», мир вновь стал ему виден и понятен, хоть и в необычном ракурсе.

— Что это со мной? — неожиданно пролепетал вслух «реципиент». — Кто тут?

«Не кипишуй, — ответил мысленно Карцев. — Это всего лишь твое второе „я“».

— Второе «я»? — опять вслух спросил вьюнош. — А чего мне не делать?

«Кипятком не писай, — вновь на „сленге“ родил мысль вторженец. — И вслух можно не спрашивать: до тебя ведь мои мыслеформы доходят?»

«Кажется, да, — послал мысль Сергей-младший. — И, кажется, я схожу с ума…»

«Лабуда, не бери в голову. Воспринимай меня как джинна, который призван тебе помочь».

«Джинна? Из сказок Шахерезады?»

«Ну не совсем. Вообще-то я попал в тебя из будущего, начала 21 века. Компренэ?»

«Но компренэ. Жо пробаблемен дор…»

«Не, не, я по-французски не шпрехаю, думай по-русски. Кстати, ты вот начал учиться на геолога, а я им работаю уже в течение долгого времени. Теперь выгоду свою осознаешь?»

«Не сплю, значит… И у меня в голове джинн-геолог. Из будущего… Все же, пожалуй, сплю…»

«Вот зараза, какой упрямый… Ну, уколи себя иголкой или башкой об косяк стукнись. Впрочем, нет, башкой не надо, вдруг я из нее вылечу…»

«Что-то не верится мне, что Вы получили геологическое образование, да и образование вообще: Ваш жаргон даже в простонародье не всякому по нраву придется…»

«Увы, друг юный, в нашем веке на сленге всяк умеет говорить: и подонки распоследние и мужи образованные и дамы вполне приличные…»

«И дамы? Не поверю никогда! На сленге говорят только жители Ист-Энда!»

«Упирайся, упирайся… А о моде ты слышал? Так вот, сленг и жаргоны разные вошли в моду, только и всего. Впрочем, люди образованные могут разговаривать и на вполне рафинированном языке — так что не поймешь иной раз, о чем они вообще говорят».

«На каком, рафинированном? Но Вы сказали, что французским не владеете, а образование предполагает обязательное знание основных европейских языков…»

«Было, было такое обучение в нашей средней и высшей школе… Только вот жизнь все расставляет по своим местам: ну зачем мне знать эти языки (из которых некоторые все же изучал), если я всю жизнь проработал внутри России, в среде исключительно русскоговорящих людей и за рубеж так ни разу и не выезжал, даже на отдых?»

«А геологическая литература? Она же, в основном, немецкая, французская и английская? Особенно, научная периодика…»

«Основные работы переведены на русский — кроме периодики. Впрочем, публикаций так много, что и в русских-то буквально тонешь, знакомишься очень избирательно. Многое мимо проходит, особенно зарубежные изыски. Фактически по ряду геологических направлений мы варимся в собственном соку, самоизолировались…»

«Значит все-таки из будущего… Но как Вы попали ко мне в голову?»

«Как, как… Просто напомню тебе, юноше образованному, цитату из Шекспира: „Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам“».

«Тогда другой вопрос: зачем?»

«Вот ты мастак вопросы задавать… А знаешь ли, что на твой вопрос может быть несколько вполне правдивых ответов? Вот первый вариант: был сегодня в виде призрака в управе, видел процесс устройства тебя на работу, понял, что наняли за гроши и то часть сразу же срезали, проникся сочувствием и решил помочь — тем более, что знаю как. Принимаешь такой ответ?»

«Как Вы узнали, что срезали?»

«Встречный вопрос: насколько?»

«Директор департамента пообещал 30 рублей для начала, а потом столоначальник приехал специально в архив и срезал до двадцати…»

«Вот какой столоначальник своенравный… Ты пожалуйся на него при случае директору…»

«Ваша ирония означает, что это распоряжение именно директора?»

«Схватываешь на лету. И отвыкай уже мне „выкать“, я ведь отныне твое второе „я“».

«Не приучен „тыкать“ старшим. Вам, вероятно, более 50 лет? И может быть, Вы, наконец, представитесь?»

«Карцев Сергей Андреевич, 58 лет. В моем возрасте кроется второй вариант ответа на вопрос „зачем?“: затем, что я близок к старости, душа же пыжится быть молодой, а тут ты весь из себя такой юный, красивый и почти что образованный. Думаю, что наш симбиоз станет абсолютно взаимовыгоден: я буду воспринимать твои ощущения как свои собственные, а ты не наделаешь тех многочисленных ошибок, которыми усыпан путь молодых… Да что там, я сделаю тебя богатым, успешным, известным и много еще чем…»