Николай Васильев - Битва при Тюренчене [СИ]

Остальным бойцам Городецкий-Карцев продемонстрировал «лохматку» (наскоро сотворенную им в содружестве с Татьяной и Марией Ивановной в один из вечеров) и приказал пошить себе такие же. Сам, тем временем, с помощью прикомандированного оружейника занялся выбраковкой армейских винтовок Мосина, имеющихся в арсенале стрельбища. Вскоре выяснилось, что большинство этих винтовок для снайперской стрельбы не годится, так как стволы их сильно изношены да и качество изготовления массовой партии было, конечно, средненьким — надо делать спецзаказ. Параллельно сделали заказ на изготовление винтовочных оптических прицелов-накладок в московской фирме «Швабе». Пока же, в отсутствие снайперских винтовок Сергей Андреевич стал учить бойцов основам наблюдения и маскировки. Впрочем, срок его пребывания в Питере день ото дня таял…

Вечера Карцев предпочитал проводить в квартире Плецев, в «содружестве» с Александром. Который полностью поддался магнетическому очарованию Татьяны и теперь мучался одним вопросом: должен ли он ночью дерзать, находясь в десяти метрах от вожделенной женщины, или следует пройти все процедуры добрачных и брачных согласований?

«Я с тобой бывал в эти дни не часто и мог пропустить что-то важное — например, поцелуи наедине. Было?»

«Было одним вечером, после спектакля…»

«Ага… Тут что еще важно: целовались самозабвенно, со всей страстью или по-голубиному?»

«Страстно… И подолгу».

«Тогда ты преступно теряешь время. Тем более, что человек ты уже служивый — придет внезапно приказ и марш-марш в Маньчжурию. И будет вместо объятий пылких — суесловный почтовый роман. Она с тобой всегда с такой негой на ночь прощается или сегодня было что-то особенное?»

«Сегодня, пожалуй, особенно томно…»

«Все, идем на абордаж. Я на первые полчаса перехвачу у тебя инициативу, а то ведь задрожишь с непривычки…»

«Меня уже трясет при одной мысли о проникновении в ее комнату…»

«Ну все, все, пока отдыхай, включишься по ситуации».

Впрочем, бравый Сергей Андреевич, хоть и пережил множество любовных приключений в своей неправедной жизни, опыта предстоящего «абордажа» (девичьей спаленки в окружении чутко спящих родителей и прислужниц) все-таки не имел.

«Фигня! — настраивал он себя. — Разобьем эту операцию по этапам, в конце каждого из которых должен быть результат. Этап первый: проход к двери и ее открывание. Будет заперта, можно ретироваться. Но правильнее все же поскрестись. Этап второй: подход к постели. Он нужен быстрым, но не должен ее напугать. Значит, его следует сопроводить горячим шопотом. Этап третий: непосредственный начальный контакт. Тут просто: падаешь на колени у изголовья, усиливаешь горячий шопот, берешь за руки. Этап четвертый: овладевание плотью. Тоже просто: если упирается, но рук не отняла, стискиваешь их, сплетая и расплетая пальцы, вдруг припадаешь губами к шее, щекам, наконец, губам и упиваешься ими, взращивая в себе и в ней подъем чувств. Далее на автопилоте…»

Первый удар по нервам он ощутил по выходе из комнаты Александра: дверь, открываясь, издала явственный щелчок. Преступник замер, готовый юркнуть обратно, но обитатели квартиры себя не проявили. С сердцем, бьющимся у горла, он сделал один скользящий шаг, другой, третий… На четвертом паркетина под ногой скрипнула.

«Мать твою! — мысленно брякнул Карцев, на что тотчас отозвался Емельянов: — Что?!»

«Все хорошо, прекрасная маркиза. Сейчас будем у цели».

«Пойдем обратно, а? Чувствую, добром эта авантюра не кончится. Стыда перед Михаилом Александровичем и Марией Ивановной не оберусь…»

«Уже пришли. Ладно, если дверь заперта, вернемся».

Вдруг дверь перед ними открылась (новый удар по нервам!), и на порог ступила одетая в ночную рубашку Татьяна!

— Это ты, Саша? — тихо шепнула она. — Значит, мне не послышалось, что твоя дверь открылась…

В этот момент в гостиную хлынул свет из кабинета Михаила Александровича, а вслед за ним вышел он сам. Татьяна мгновенно схватила гостя за руку и втащила в свою комнату, остававшуюся темной.

— Надеюсь, папа нас не заметил? — трепетно спросила она и прильнула к груди одетого в пижаму Александра. После чего Карцев был лишен хозяином тела дееспособности и счел за благо тихо-мирно испариться.

В условленный день уполовиненная душа Карцева вновь вселилась в предназначенное судьбой тело, летящее, конечно, под облаками.

«Ну что, кого ты там напряг, в году 1904? Куропаткина само собой, а еще?»

«А еще никого. Зато сделал Городецкого и Емельянова законными защитниками отечества: одного стрелком, другого телеграфистом. Ну и Татьяну почти замуж пристроил…»

«Если за режиссера — придушу».

«А за инженера-телеграфиста-учителя годится?»

«В самый раз. Папа не против?»

«Ты ведь знаешь, он не сноб. И дочуркам своим завсегда идет навстречу. Тем более, что Таня в переполнении любовных чувств летает и светится, светится и летает…»

«А что же театр? Забросила?»

«Пока да. Тоже доброе дело для кого-то сделала, роли уступила. Ведь в славном городе Питере актеры и актрисы всегда в избытке…»

«А также поэты, поэты, поэты! С Блоком, случаем, не виделся? Навещая Менделеева…»

«Увы, навестить Дмитрия Ивановича не смог за полным отсутствием времени. А что касается странных отношений Блока и Любы Менделеевой, ставшей уже на свою беду его женой, то вдруг именно они стали тем огнивом, которое питало вдохновение „трагического тенора эпохи“?»

Как ни странно, нападение японского флота на Порт-Артур состоялось именно в ночь на 27 января 1904 года. Правда, русских броненосцев на внешнем рейде в этот раз не оказалось, и японские миноносцы ограничились постановкой мин перед входом в бухту. Вскоре они были отогнаны огнем береговой артиллерии, а мины выловлены утром тральщиками. Не случилось и знаменитого боя «Варяга» и «Корейца» на выходе из бухты Чемульпо, так как эти корабли были оставлены в составе Владивостокской эскадры.

Впрочем, как и в знакомом Карцеву варианте войны, адмирал Того успешно блокировал своим флотом обе русские эскадры в окрестностях Порт-Артура и Владивостока, что позволило начать беспрепятственную переброску войск, вооружений и снаряжения из Японии в Корею гражданскими транспортами.

Сергей Андреевич вновь оказался в Красноярске 1904 года без реципиента и мог узнавать новости, лишь читая урывками газеты или подселяясь втихаря в какого-нибудь знакомца — например, редактора «Енисея» Егора Федоровича Кудрявцева. Впрочем, роль пассивного наблюдателя в эти первые три военных месяца его устраивала. Удивляла (хоть он ее из истории и знал) реакция общества на ход военных действий: никакого ажиотажа, все как бы под контролем, весной доблестная русская армия навалится на мелких япошек, погонит до берега моря да там и утопит. А то, что у флота Дальневосточного мало что получается, так в этом виноваты англичане, построившие для Японии много современных кораблей и давшие им мощную артиллерию. Так незаметно эти три месяца и прошли.