Роджер Леви - Платформа [litres]

– Вообразили себе, что сможете меня заменить, да? – сказал он.

– Мы не смогли бы сделать то, что сделал ты, Пеллонхорк, но можем продолжить твое дело. Ты – не можешь. Почему бы тебе не присесть, и тогда мы всё обсудим.

Пеллонхорк поколебался, а потом кивнул мне, и я взял его за нерабочую руку и подвел к креслу. Пеллонхорк едва не рухнул в него.

Кало улыбнулся. Он явно думал, что все кончено.

– Вот так, – сказал он и расслабился в кресле, застонавшем под его тяжестью. Он взглянул на меня так, словно мы были приятелями, а к тому моменту, когда он снова оказался настороже, Пеллонхорк уже бросился вперед и коротенький клинок его ножа с красной ручкой оказался у самой шеи Кало.

Великан отдернулся так быстро, что мне трудно было в это поверить, и отбил нож ребром ладони. Тот пролетел через всю комнату и упал на пол.

Пеллонхорк снова сел и пожал плечами.

Кало сплюнул на стол. Плевок заблестел на темной поверхности. Кало облизнул губы.

– Видишь? – сказал он гневно. – Твоя скорость никуда не годится. Твоя сила никуда не годится. Ты умираешь. Все это знают. Я не буду больше этого терпеть, Пеллонхорк. Алеф, ты должен с ним поговорить. – Он уперся обеими руками в стол и хотел подняться.

– Нет. Подожди, – сказал Пеллонхорк, разминая здоровую руку и морщась. – Я знаю, когда нужно принять решение и действовать. Для этого мне Алеф не нужен.

Он закряхтел и попробовал встать, но снова упал в кресло. Я начал ему помогать, и он сказал:

– Нет. Помощь мне тоже не нужна.

Кало снова заулыбался, хоть и не переставал следить за Пеллонхорком, который неловко наматывал цепь на кулак, готовясь подняться на ноги. Он устал и был рассеян, рука его ослабла, и цепь постоянно ускользала сквозь пальцы.

Мне было жаль его. Все его внимание уходило на простую задачу – удержать цепь. Он дрожал.

– Ты прав, Кало, – говорил он. – Я знаю. Пора. – Ему пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. – Я должен был понять, что это неизбежно.

Наконец-то он как следует взялся за цепь и вдохнул воздуха, готовясь встать.

Только вот он не натянул цепь как следует. Великан начал смеяться, увидев, как и я, что Пеллонхорк потеряет равновесие и упадет на спину.

Я начал говорить:

– Пеллонхорк, ты…

Но он не упал. Вместо этого он вновь наклонился вперед и незаметным движением подбросил цепь, которая широким кольцом упала на плечи Кало. И тогда Пеллонхорк откинулся назад, дергая немедленно затянувшуюся петлю. Она зашипела у шеи Кало и впилась в нее.

Великан вскинул руки и попытался просунуть толстые пальцы между металлом и кожей, но петля погрузилась уже глубоко. Пеллонхорк уперся в столешницу здоровой ногой и с неожиданной энергией поднялся; его кулак трясло от попыток удавить здоровяка. Кало попытался ослабить цепь, бросившись к Пеллонхорку, но он забыл, что второй конец удавки закреплен на столешнице, и просто врезался в нее лицом. Пеллонхорк, пыхтя, бросился на пол, используя свой вес и натягивая цепь со всей силы. Его кресло повалилось назад.

Голова Кало лежала на боку, щека расплющилась о столешницу. Глаза его были распахнуты невероятно широко, и рот тоже. Наконец-то он смотрел только на меня – другого выбора у него просто не было. Он не мог пошевелить головой, которая с тем же успехом могла быть приколочена к столу.

И тем не менее он был далеко не неподвижен и далеко не мертв. Он сипел и кряхтел, он размахивал руками. Он откинул ногами кресло, и теперь они пинали воздух.

Я был прикован к месту. Я точно так же не мог отвести взгляд от Кало, как он – от меня. Его глаза вылезали из орбит, лицо опухло и пошло красными пятнами. Язык вываливался наружу. Каким-то образом Кало сумел ухватиться одной рукой за цепь между собой и Пеллонхорком, а мгновение спустя – и другой. Контраст абсолютной неподвижности его головы и дикой, яростной жизни во всем остальном теле потрясал.

Он напряг плечи и начал тянуть за цепь.

– Алеф, помоги мне, – прошипел Пеллонхорк.

Кало был феноменально силен. Он начал подтягивать Пеллонхорка к себе. Петля все еще была у него на шее, но уже начинала ослабевать, и великан снова задышал короткими булькающими вздохами.

– Алеф! Сделай что-нибудь!

Я запаниковал. Ухватил дрожащую цепь посередине между Пеллонхорком и Кало, глубоко вдохнул и кое-как обернул ее вокруг кулака, немедленно ощутив, как две жизни борются друг с другом.

И в тот же самый момент я понял, что попал в ловушку между ними. Я мог тянуть в любую сторону, но не мог освободиться.

– Алеф, – проговорил одними губами Кало.

Это было искушение. Пеллонхорк умирал. Он все равно должен был умереть. Я мог со всем покончить. Но я встал на сторону Пеллонхорка, и мой дополнительный вес вдавил голову Кало в столешницу. До него можно было достать рукой, его глаза чудовищно выпучились, фиолетовый язык заполнил рот. Я продолжал тянуть. Он издал тихий давящийся звук и внезапно обмяк.

– Хватит! – крикнул Пеллонхорк.

Я ссутулился; мою руку, мокрую от пота, все еще обвивала провисшая цепь.

– Смотри, – сказал Пеллонхорк, садясь и хватая ртом воздух.

Кало слабо закашлялся. Его рука дрогнула и снова ухватила цепь, но безо всякой силы.

– Смотри ему в глаза, – прошептал Пеллонхорк. – Видишь что-нибудь? Алеф?

Голова Кало приподнялась и снова упала, ударившись о стол. Он подтянул руку к шее и пустил слюну, красную и пенистую.

– Потяни еще чуть-чуть, – велел мне Пеллонхорк. – Не очень сильно.

Я навалился на цепь со всей силой. Кажется, я всхлипывал.

– Нет! Это слишком! – снова крикнул Пеллонхорк, но я тянул и тянул, даже после того, как Кало перестал шевелиться. Я тянул до тех пор, пока Пеллонхорк не перестал требовать, чтобы я остановился.

Освободив кулак от цепи, я вывалился из кабинета и вернулся домой, к Пайреве. Заснуть я не смог. Руку всю ночь дергало и прошивало болью. Я вспоминал шею Кало, свернутую, как у животного, и его ноги, молотящие воздух. Стоило закрыть веки, как я видел его глазницы, только глаз в них не было, а были два фиолетовых языка, тянувшихся ко мне.

На следующее утро я сразу отправился в кабинет Пеллонхорка. Он сидел за столом, вполне расслабленный, а цепь кольцами лежала на столе. Моя рука распухла и болела, на ней отпечаталась узорная спираль.

– Я с этим разобрался, – сказал Пеллонхорк. Он был спокойнее, чем за все последнее время. – Их всех заменили.

– Будут и другие, – предупредил я его. – К следующему разу ты ослабеешь еще больше.

– Я знаю. – Он посмотрел прямо на меня. – Я подумываю о том, чтобы лечь в rv , пока ты не найдешь способ лечения.

Сначала я не поверил тому, что услышал, а потом начал мямлить, объясняя все по новой. Он поднял здоровую руку и сказал: