Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— И обязательно спроси про лебедей, — проговорил он напряженно и растворился в воздухе при звуке приближающихся шагов, оставив за собой огненные буквы. Как раз вовремя я протянул руку и столкнул их в бездонную яму, которая была там все это время. Они падали, кружились, и чем дальше они падали, тем четче они становились, чтобы я смог их разобрать. Но этого было все равно недостаточно, слава богу.

Как раз перед тем, как они стали совсем прозрачными и готовыми исчезнуть, я проснулся.

Я сидел, пытаясь понять смысл сна, когда открылась дверь и кто-то вошел в белом халате. Я резко поднял голову, и у меня мелькнула мысль, что я знаю его. Человек, который послал за мной во сне. Тед Най. Я знал, что это Тед. Говард Рохан три года назад был знаком со многими важными людьми. Никто из них теперь меня не вспомнит.

Это должен был быть Тед Най. Вот почему министр связи сыграл в моем сне небольшую роль. Со временем в памяти многое стирается. Мы с Тедом начинали вместе очень давно. Я высоко поднялся. Но Тед пошел дальше меня, и он все еще был там — в кресле министра связи в кабинете Рэйли и собирался подняться еще выше, насколько я помнил, когда старик помрет.

Конечно, это слишком важно, чтобы входить в мою спальню в белом халате. Человек, стоявший в дверях, был незнакомцем. И доктором, если белый халат что-то значит. Он профессионально взял меня за запястье и испытующе посмотрел на меня.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя ужасно. Мне нужно выпить.

— Ты справишься, — ответил он. — Во всяком случае, пока. Одевайся.

— Как насчет выпивки?

Он только пожал плечами и вышел, закрыв за собой дверь. Я встал, слегка дрожа всем телом. Кожа покрылась мурашками. Я подошел к окну и выглянул наружу. Район Нью-Йорка — Манхэттен. Очень знакомый. Если бы я вытянул шею, то, вероятно, увидел бы крышу родного театра, сцену моего взлета и падения. Но я не хотел бередить старую рану.

Моя одежда, аккуратно выстиранная, висела в шкафу на плечиках. В ванной комнате было все самое необходимое, чтобы привести себя в порядок и побриться. Я решил почистить зубы и принять душ. Мне не хотелось, чтобы люди, с которыми мне придется встречаться, приняли меня за опустившуюся личность. Тот, кто вытащил меня из пыльного автобуса, должен был остаться доволен моим видом.

У моей двери стоял охранник в красной форме Комуса. Как ни странно, все происходило точно так же, как в моем сне. Я посмотрел на дверь, через которую ко мне вошло население страны. Здесь же, на пороге, должна была быть пропасть, в которой растворялись огненные слова. Я посмотрел вниз с лестницы, чтобы убедиться, не оставили ли исчезнувшие буквы каких-нибудь следов на полу.

— Доброе утро, мистер Рохан, — поприветствовал меня охранник.

— Мне нужно выпить, — с порога заявил я ему. — Видишь? — я вытянул перед собой трясущиеся руки.

— Пожалуйста, пойдемте со мной, — вежливо попросил он. — Гм-м... не хотите ли сначала немного прибраться в комнате?

— Нет, — ответил я.

— Сюда, пожалуйста, — сказал он, пожимая плечами.

Пять минут и три этажа спустя он остановился перед дверью, что-то коротко сказал в микрофон на лацкане пиджака, а затем пригласил:

— Проходите.

Кабинет Теда Ная почти не изменился. На первый взгляд вам кажется, что вы зашли в картинную галерею, а затем вы видите, что все картины являются логичным продолжением интерьера. Стол Теда стоит посередине, и на нем несколько телефонов со множеством кнопок, соединяющих его с любым уголком страны. У одной стены небольшой бар, вокруг много глубоких стульев, стеклянный аквариум с тропическими рыбками, а с потолка свисает круглая медная клетка с бледно-желтой канарейкой внутри.

У стойки бара спиной ко мне стоял невысокий парень. На нем были шорты до колен и полосатая рубашка. Он наполнял бокалы. На стене перед ним в тяжелых, богато украшенных золотых рамах были запечатлены пейзажи со всех Соединенных Штатов. Облака лениво плыли в одном обрамлении над голубыми горами, покрытыми снегом. Рядом расположилась картина, где на фоне зеленого залива ослепительно сиял Сан-Франциско, а по воде медленно плыли крошечные лодки. Далее шел сельскохозяйственный пейзаж с трактором, тянувшим широкую борону по бескрайнему полю, разбивая коричневую землю на узоры. И все это лишь внешний камуфляж для внутренней, невидимой паутины Комуса, натянутой и поющей от напряжения, когда на пропускных пунктах его сотрудники контролируют дороги страны, просеивая все население, человека за человеком, посредством психоаналитических исследований. Они с помощью компьютеров анализируют собранную информацию круглые сутки. Мне казалось, что я чувствую их сейчас — они вибрируют у меня под полом, потому что здесь находилось сердце администрации Комуса. И вот передо мной в полосатой рубашке стоял человек, который управлял всем этим.

Я был несколько удивлен, когда при виде моего старого друга волна горькой обиды захлестнула меня. Мы начинали на одном уровне. А посмотреть на нас сейчас. Чувство зудящего раздражения, которому подвержены все жнецы из-за условий жизни и мизерной оплаты своего непосильного труда, захлестнуло меня, и на мгновение я ощутил запах пота и дезинфекции, которые сопровождали всех нас, как облако. Возможно, я и сейчас так пахну, но я слишком привык, чтобы замечать такую мелочь. Какое право имеет Тед Най стоять здесь чистый, счастливый и могущественный, в то время как я...

— Ты сам выбрал свой путь, Рохан. Успокойся.

Не оборачиваясь, Тед Най продолжил:

— Добро пожаловать, Говард.

Я почти бегом прошел по цветастому ковру к бару, не глядя на его руку, протянутую мне для пожатия. Я схватил первую попавшуюся бутылку и поднес ее ко рту, слыша бульканье и чувствуя, как бутылка трясется в моих руках, когда виски полилось мне в горло. Странно было снова ощутить вкус хорошего виски. Через мгновение Тед забрал бутылку.

— На сегодня достаточно, Говард. — Он испытующе посмотрел на меня. — Много воды утекло с нашей последней встречи...

Я попытался ответить ему понимающим взглядом. Он был чист и опрятен, но на небольшом смуглом лице под глазами образовались тяжелые тени, и что-то было ужасно неправильным в его облике. Беда. У Теда Ная тоже были проблемы со здоровьем.

— Я вас не знаю, — холодно ответил я.

Его глубоко посаженные глаза тревожно попытались встретиться с моими. Его взгляд быстро обследовал мою физиономию. После виски мне значительно полегчало. Я чувствовал себя лучше, чем он выглядел.

— У тебя проблемы с памятью? — выжидательно спросил он.

— Нет никаких проблем. Меня все устраивает.

И снова меня охватил зуд, скорее мнимый, чем настоящий, потому что моя одежда, по крайней мере теперь, была чистой. Я кое-как сдержал себя, чтобы не почесаться.