Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— Без вас Венера станет совсем другой, — сказал Геж, поправляя накидку. — Интересно, что произойдет с городами, построенными Землей, с их чистыми широкими улицами, рынками, оживленными магазинами. Как долго все это просуществует?

— Ровно столько, сколько потребуется Вастари, чтобы сжечь их дотла, — с горечью заявил Морган.

— Ну, Вастари, наверное, можно понять, — кивнул Геж. — Говорят, у него есть причины ненавидеть вашу планету. Он захочет уничтожить на Венере все, что связано с Землей.

— Целых триста лет Венера находилась во власти Земли, — задумчиво произнес Джеймс. — Всего лишь три часа с точки зрения целой расы! Иногда мне кажется, что данного времени явно было недостаточно, чтобы хоть как-то вразумить здешних обитателей. Иногда я спрашиваю себя, а не было ли все это напрасным для обеих планет? Через шесть месяцев после нашего отлета возведенные землянами города канут в небытие, а те, что не возьмет огонь — обветшают. Как и триста лет назад, их место снова займут цементные хижины, и от человеческой цивилизации не останется и следа. Больше не будет городов, безопасных для детей, как и не станет охраняемых ферм, обеспечивающих народ продовольствием в голодное время. Черт бы побрал Вастари!

— Он просто венерианин, — спокойно пояснил Геж.

— Я знаю. — Джеймс нетерпеливо хлопнул по подлокотникам кресла. — Просто... ну, я все-таки уже давно на Венере. В двадцать лет я участвовал во второй осаде Норристауна. Вместе с Кресси исследовал Сумеречный пояс. На моих глазах Дарва стала предметом нашей гордости. На мои средства построили склады, которые в последний неурожайный год кормили целые племена. Но когда я думаю о том, как Вастари уничтожит все это после нашего отлета на Землю, мне охота задушить его голыми руками!

— Командир, венериане очень самобытны, — задумчиво протянул Геж. — Логика их действий и мыслей неподвластна жителям других миров.

— Я знаю. Это потому, что они еще варвары, да? Возможно, они навсегда такими и останутся. В их языке нет слов для обозначения «верности», «чести» или каких-либо высоких идеалов, которыми живут земляне. У них нет ценностей выше инстинкта самосохранения, как у зверей. Венериане не способны мыслить цивилизованно в контексте нашего понимания. Говорю вам, ваш народ — настоящие дикари. Вы знаете, что на обоих концах социальной лестницы находятся варвары, и население Венеры, так и не познав блага истинной цивилизации, просто переходит от одного конца к другому. — Джеймс снова хлопнул по подлокотникам. — Помните о Норрисе, колонизировавшем Венеру? Можете ли вы представить себе венерианина, терпящего такие лишения ради какой-то великой цели? А первую осаду Норристауна? Колонисты могли в любое время года улететь на кораблях домой, бросив Венеру и все то, ради чего Норрис и его люди рисковали жизнями. Но они не сдались и держались до тех пор, пока не пришли спасательные корабли, опоздавшие почти на целый год. Геж, вы когда-нибудь читали о той осаде? О не прекращавшихся атаках с болот и морей, постоянном жаре и смертях от неизвестных венерианских болезней. Но колонистов лихорадило куда сильнее, чем от какой-то инопланетной чумы — то была лихорадочная мечта об империи, охватившая тогда всю Солнечную систему. Солдаты один за другим гибли на линиях обороны, и мирное население поддержало их. Когда наконец прибыл корабль с провизией, прилетевшие колонисты увидели, что солдаты почти все полегли, а женщины, дети, инвалиды и раненые все равно продолжали обороняться. Венерианам не понять таких чувств. И все же, знаете ли, есть что-то неотразимо завораживающее в них и этой планете. Она дикая и притягательная. За ней будущее. Знаете, на Земле Венеру называют утренней звездой, и мне кажется, это уже не просто название, а нечто большее.

Джеймс встал и подошел к окну, глядя поверх крыш Дарвы на громадные голубые горы и начавший понемногу рассеиваться туман, сквозь который уже начал проникать яркий дневной свет.

— На Земле меня будут считать неудачником. Чужеземцем. Земля — мир аккуратных садов, покоренных морей и живописных горных хребтов. Там все люди одинаковы — всегда знаешь, как они отреагируют на ту или иную ситуацию. Мысли о Земле навевают жуткую скуку, особенно после двадцати лет, проведенных здесь, на Венере, среди гигантских гор и в обществе диких людей, совершенно непредсказуемых, как вечно меняющаяся погода. Я уже и знать не знаю, что такое вежливость и правила этикета. Мне никак не вписаться в тесные рамки общества землян.

Джеймс замолчал, и за долгое время никто не произнес ни слова. Дальше он вел внутренний монолог: «Меня не беспокоит, как на Земле принимают колонистов. Подозреваю, что мы больше не увидим тот искусственно созданный рай со строгими правилами. Здесь, на Венере, нам мало что рассказывают, но, судя по последним донесениям с Земли, варварские базы растут как грибы после дождя, как и количество налетчиков, прилетающих на кораблях, которые они построили с нашей помощью, и использующих оружие, вложенное нами им в руки».

Он ни с кем не мог поделиться этими мыслями, даже с Морганом, и в особенности — с торговцем Гежем, как бы хорошо Джеймс того ни знал. Джеймс никому не мог рассказать о том, что крутилось у него в голове в течение нескольких месяцев, и о страхе за весь цивилизованный мир, который, возможно, было уже не спасти.

Ибо эпоха развитой культуры клонилась к закату. Джеймс с грустью подумал о том, что у него не было достаточно свободного времени, чтобы разобраться в том, что происходит. Он пожалел, что не читал старых книг, потому что знал — круг замыкается, как он уже давным-давно замкнулся для многих других рас.

Говорят, мы «временно консолидируемся», подумал он, глядя на огромные мраморные горы, окруженные облаками. Но мне виднее. Тут у меня есть перспективы, каких не будет дома, или же они просто притворяются, что их не существует. Все признаки угасания Земли налицо. Только лучшая раса способна отвоевать то, что мы потеряли, но точно не человечество в его нынешнем состоянии. Однако по-настоящему достойной расы не существует. Венериане, возможно, и взялись бы за это дело, но уже слишком поздно. Через несколько столетий нам, вероятно, удалось бы внушить этим изворотливым умам некоторое представление о сути идеализма. Я не знаю. Сейчас уже ничего не поделаешь. А ведь мы так надеялись на них! Я не могу назвать ни одну хоть чуть-чуть подходящую расу. Варвары, сейчас атакующие Землю, в скором времени изживут себя. Другие планеты империи — либо древние цивилизации, почти вымершие, как и мы, либо какие-то и вовсе недочеловеческие племена с невысоким уровнем интеллекта, который невозможно развить даже при должном обучении. И поэтому величайшая империя в истории человечества рушится изнутри, и уже нет никакой надежды на ее возрождение.