Генри Каттнер - Ловушка времени (сборник, том 1)

Я напряг глаза, и в качестве ответа на вопрос, что же это такое, в запечатанных глубинах сознания появились ужас и возбуждение. Я знал, что это. Я уже видел это. Я... Воспоминание опять спряталось в запертом чулане.

Громадная тень лениво и чудовищно шевелилась, извивалась и приближалась к скалам.

Она медленно исчезала виток за витком, тень за тенью.

Я повернулся. Светловолосая женщина уже стояла рядом с нами, вглядываясь в наши лица с равнодушным бесстрастным любопытством. Словно она никогда раньше не видела человека и нашла нас интересными, но... иными. Будто не существовало вида живых организмов, который мог бы состоять с ней в родстве.

— Вы с лайнера? — спросил я, и мой голос прогремел в динамиках шлема. — Мы... мы можем вернуть вас обратно.

Я позволил словам замереть на губах, потому что они ничего не значили для нее. Не больше, чем треск счетчиков Гейгера, закрепленных у нас на поясах, или стук капель, падающих на камни с одежды.

— Джим, — прозвучал в моем шлеме голос Фитцджеральда. — Джим, мы должны взять ее с собой. Она не в себе. Как и все они... разве ты не видишь? Мы должны спасти их.

— Как? — Я пытался говорить разумно. — У нас нет столько места. Тут полный самолет народу.

— Можем взять хотя бы ее.

Фитцджеральд протянул руку и осторожно взял женщину за плечо. Она позволила ему сделать это, уставившись равнодушным бесстрастным взглядом в его лицо.

— Наверное, уже слишком поздно, — с состраданием глядя на нее, сказал он, — но мы не можем оставить ее здесь, не так ли?

Я смотрел, как Фитцджеральд держит женщину за руку, и мне из ниоткуда пришла мысль, факт, просочившийся через запертые двери в моей голове, когда они на мгновение приоткрылись. Девушка была живая. Рука, державшая ее, встретила мощное сопротивление. Но я знал, что если бы дотронулся до человека на уступе, то моя рука бы ощутила мягкую текучесть воды.

Я посмотрел на лицо девушки — туда, где его обдувал ветерок, — и по моей спине пробежала дрожь. Поскольку этот теплый ветер высушивал ее волосы и щеки, и там, где влага исчезала с ее лица, я видел темные сморщенные пятна. Приглаженные светлые волосы потеряли свою шелковистость и стали коричневыми и ломкими, гладкие щеки — черными, изрезанными морщинами...

Я понял, что если она покинет озеро, то умрет. Но это не имело значения. В любом случае, настоящей угрозы не было. (Угрозы чему? От чего? Пока что нет смысла спрашивать об этом себя — дверь откроется только в свое время).

Я взял девушку за вторую руку. Она покорно пошла между нами до ждущих вертолетов, ничего не сказав. Не думаю, что пока мы не оказались почти у самого края Кольца, Фитцджеральд заметил, что с ней делал легкий ветерок.

Но к тому времени уже было поздно вести ее назад, даже если он правильно понял корень проблемы.

Я слышал, что Фитцджеральд затаил дыхание, но ничего не сказал, так же как и я.

Мы завели девушку в его вертолет. Я взлетел следом за ним, и пока мы летели к базе, динамики наших шлемов молчали. Что мы тогда могли сказать друг другу?

Через тридцать минут после того, как мы добрались до базы, девушку поместили в импровизированный увлажняющий резервуар, обернув влажными простынями, которые подпитывали струйки свежей воды. Даже ее лицо было закрыто почти полностью, и я радовался этому, поскольку оно стало лицом старухи — иссушенным и морщинистым. Только одна рука осталась видна из-под простыней, со сморщенной кожей, на которой четко выделялись сухожилия.

Так было нужно потому, что в руку вставлялась иголка, медленно питающая девушку раствором пентотала натрия под надзором всевидящего ока Сэйлса — лучшего врача базы. Мы знали, что вскоре, когда наркотик начнет затуманивать ее сознание, хитрые вопросы Сэйлса станут вытягивать из нее воспоминания о том, что с ней случилось, восстанавливая картину, ведущую к... этому.

По крайней мере, мы надеялись на это.

— Похоже на потерю речи, — прошептал Сэйлс. — Насколько мы знаем, мозг не поврежден, но...

— Шеф!

Дэвидсон тронул меня за руку. В полутьме, которая была частью наркотической обработки, мы все повернулись.

— Шеф, Передвижной Штаб уже в пути. После того как вы улетели, они послали сообщение.

— Что им тут нужно? — резко спросил я, а желудок скрутил нервный ужас.

— Не знаю. Они не сказали. В конце концов, вы же тут главный.

Но не я возглавлял Передвижной Штаб. Они были ступенью выше, чем я, — бюро специалистов, напрямую подчиняющихся администрации Колец. Они были начальством. И если они приедут сюда сейчас...

Во мраке я заметил взгляд Дэвидсона. Он легонько покачал головой. Значит, тайна смерти Уильямса еще под замком. Но ненадолго. И если Штаб поговорит с Фитцджеральдом об озере...

Мне стоило невероятных усилий подавить нарастающую панику. Сначала информация. Затем действие. Я должен поддерживать такой порядок. Сэйлс хмыкнул, и я оглянулся, принуждая себя обратить внимание на девушку.

— На нее не действует даже слоновья доза, — заметил Сэйлс, глядя на трубочку, через которую пентотал натрия все еще поступал в руку девушки. — Или в ее теле произошли какие-то химические изменения — я не знаю. Того объема, что я ей дал, обычно хватает усыпить десятерых. Но взгляните на нее.

Мне не хотелось смотреть на нее. Было ясно, что она умирает. Тем не менее, когда Сэйлс откинул с ее лица влажную простыню, она все еще бесстрастно и равнодушно глядела на потолок, будучи в полном сознании, не проявляя к происходящему никакого интереса, не слыша того, что мы говорили, не чувствуя того, что мы делали.

— Как она могла дышать под водой? — спросил Фитцджеральд.

— Никак, — нахмурившись, ответил Сэйлс. — Никаких физиологических изменений нет. Ее дыхательная система совершенно обычна.

— Не может быть, — упрямо сказал Фитцджеральд. — Я знаю, что мы видели.

— В Кольце все возможно, — сказал Сэйлс, повышая голос. — Но я не знаю, как это объяснить. — Он посмотрел на меня. — Это очень важно, шеф?

Я молча кивнул.

— Дай мне час, — коротко ответил Сэйлс, когда я закончил. — Хочу попробовать кое-что еще. У меня есть несколько идей. Может, одна из них сработает.

— Должна сработать, — сказал я, вставая.

В следующий час произошло многое. Во-первых, Сэйлс нашел, что хотел. Во-вторых, прибыл Передвижной Штаб. Нашли тело Уильямса. Что же касается меня — этот час стал поворотным моментом в моей жизни.

Информация о смерти Уильямса появилась на видеофоне, как только я вернулся в свой кабинет. Пока Дэвидсон выслушивал восклицания и скептицизм остальных, я ощущал его молчание как нечто осязаемое.

Все, что я мог сделать, — немедленно начать стандартную процедуру расследования. В этот момент я решил не сообщать о том, что находился рядом с Уильямсом, когда тот умер. Я не мог позволить, чтобы меня отвлекали бесполезными вопросами, лишь отдаленно связанными с моей ужасной проблемой.