Генри Каттнер - Мстители пространства (сборник)

Пауэлл не шевелился. Он даже не мог дышать. Тело его было просто ледышкой, мозг замерз. Темный занавес упал на угасающее сознание.

Пауэлл смутно понимал, что это конец.

Затем он осознал, что его куда-то тянут. Жизнь постепенно пробуждалась в его теле. Он лежал, высунув голову за порог люка и ничего не видя внизу, кроме беспросветной серости.

А потом в этой серости сверкнули два огня, два шара яркого зеленого блеска, которые принялись сражаться друг с другом!

Выстрелили ослепительные лучи и встретились в воздухе. Шары света вращались все быстрее и быстрее, удлиняясь, превращаясь в веретена.

А потом они столкнулись и стали единой и неделимой сущностью, которая была одновременно Космическим Ястребом и Эберли.

Пауэлл лежал на спине, слишком слабый, чтобы двигаться, и лишь беспомощно глядел на космическую битву, развернувшуюся перед ним.

Огни ослепительно вспыхнули. В воздухе прокатился гром. Энергетические титаны разбушевались вовсю.

Они продолжали сражаться. Зеленое пламя ослепляло. Это был божественный блеск — сила, превосходящая человеческое представление! Могущественная сила самой жизни, чистая энергия, злобно пылающая в противоборстве.

Внезапно божественное сияние стихло. Оно потеряло всю свою силу и превратилось в тусклое зеленое свечение. Исчезла ярость битвы. Все было кончено. Зеленое пламя висело спокойно и неподвижно.

Затем, сначала медленно, но постепенно наращивая скорость, оно полетело к кораблю, пока не повисло прямо перед люком. К Пауэллу потянулся огненный усик и поднял его на ноги. От него струился ручеек утешения. И в голове Пауэлла возникли беззвучные слова.

— Пауэлл, наш враг уничтожен.

— Это вы, Эберли? — закричал Пауэлл, все еще дрожа от напряжения и чувствуя себя испуганным ребенком в объятиях у взрослого, этого человека, который уже не был человеком.

— Да, я был Эберли. Я завершил эксперимент. Слишком поздно, чтобы сохранить жизнь Штаппола. Мне очень жаль. — Наступило молчание, затем: — Ну, хватит торчать здесь. Летите в Нью-Йорк. Вы должны быть там, когда я верну город на Землю.

— И вы можете это сделать?

— Да. Я могу управлять машиной Колоссов при помощи энергии, которой теперь обладаю. Только...

— Что только? — с тревогой спросил Пауэлл.

— Я должен остаться здесь. Я не смогу вернуться с Нью-Йорком.

— И неужели нет никакого другого выхода? — воскликнул Пауэлл, чувствуя, как дрожит его голос.

— Нет, — без малейшего сожаления ответил мысленный голос. Моя энергия должна управлять машиной. Для этого я должен быть здесь. Затем я уничтожу эту лабораторию. Эксперимент Колоссов никогда не должен повториться.

Язычок пламени коснулся Пауэлла. Пауэлл понял, что это был жест прощания.

— Подождите! — быстро сказал он. — Вы еще должны ответить на вопросы, ответы на которые Земля никогда не сможет узнать иначе.

— А какие у них еще могут быть вопросы? — тихо спросило пламя.

— Кто такие Колоссы? Что с ними сделал Космический Ястреб? Почему он так много знал еще до того, как исчез Манхэттен? И чего он вообще добивался?

— Я уже и забыл, что у людей не такой развитый разум, как у меня, — сказало пламя. — Ты прав. Человечество должно знать, что произошло и что это никогда не повторится опять. Ну, Колоссы были существами из четвертого измерения, которые делили мир с расой, угрожавшей их существованию. Они обнаружили тайну лучей мутаций, но не осмелились использовать их на своих врагах. Видите ли, лучи могли превратить подземную расу в такую мощную, что они были бы способны легко уничтожить Колоссов. Но лучи могли также и убить их. Земные ученые, борющиеся с неизвестной чумой, сначала проверяют новую сыворотку на животных и судят по их реакции. Подобным же образом Колоссы решили проверить свои лучи на жителях Манхэттена.

Пауэлл стиснул зубы и кивнул.

— Сначала они проецировали свои лучи через барьер между измерениями. Но им было нелегко наблюдать за результатами. Тогда Колоссы научились преодолевать разрыв в четвертом измерении между двумя существующими вселенными. Они превратили часть своего мира в пространство, ранее занятое Нью-Йорком. С другой стороны, Нью-Йорк перенесся через гиперпространство в эту Вселенную. Тогда они обратили на город всю силу своих лучей. Если бы лучи уничтожили людей, Колоссы почувствовали бы себя в безопасности, используя их на своих врагах.

Изумрудное пламя пульсировало и вспыхивало, нетерпеливо пританцовывая на месте.

— А Космический Ястреб?.. — продолжал голос в голове Пауэлла. — Ну, он просто был оппортунистом. Но лучи сделали его научным преступным гением. И в то время он ничего еще не знал о том, что творится. Только после того, как Нью-Йорк прошел через гиперпространство, он угадал правду. Но он ничего не мог сделать. Он ждал, наблюдая за моей работой. А когда обнаружил, что нашел оружие, при помощи которого можно сражаться с Колоссами, то украл его и превратился в чистую энергию. Это был его единственный шанс. Если бы победили Колоссы и вернули Нью-Йорк на Землю, Космический Ястреб все равно оставался бы преступником, за которым охотятся. Но если бы он победил их, попутно превратившись в существо неизмеримой силы, то ему уже нечего было бы бояться. Понимаете, вот так Космический Ястреб прошел свой путь до самого конца. Ну и, также, у него был соблазн стать сверхчеловеком, почти богом! Поэтому он сыграл в эту азартную игру. И проиграл.

Внезапно, без всякого предупреждения, огненный шар исчез. Исчезло блестящее изумрудное свечение, растворившись где-то высоко в серой бесконечности неба.

Пауэлл почувствовал, что у него все путается в голове. Реальность на секунду показалась ему самым ужасным из всех ужасов. Перенесенный через четвертое измерение, Манхэттен был словно выдумкой какого-то безумца.

Но тут же он вспомнил, что его корабль парит в бледном сером неземном небе, резко ограничивающим остров со всех четырех сторон. И он знал, что за этими границами были стены гигантской лаборатории.

На этом острове была вся его жизнь — Гектор, Сью Кларк, Линн Пламб, босс и «Саммит», — а также весь мир, который он знал с детства.

Нью-Йорк будет возвращен на Землю, не оставив здесь ничего. По Пятому авеню снова помчатся лимузины. Будут грохотать поезда наземки, и, как всегда, гореть электрические рекламы над Таймс-сквер. Мужчины и женщины будут снова танцевать в садах на крышах.

Жизнь будет продолжаться. И Пауэлл уже знал, что автоматически возродит все свои прежние привычки. Он по-прежнему будет колесить по Системе, искать сенсации, срывать Куш, стараясь победить свою ревность. Ругаться с Гектором и спорить с начальством...

Корабль опустился на свое обычное место на крыше. Пауэлл вышел наружу. Он был один.