Тони Кин - Авраам, Гарри и Джон

Тони КИНготовится к получению ученой степени доктора философии в Манчестерском университете (Англия). Ему 24 года. В свободное время он пишет комические сценарии, короткие рассказы и статьи для журналов любителей рок-музыки (являясь иногда и их редактором). У него такое большое самолюбие, что на него вполне может приземлиться целый авиалайнер.

Это было ясным утром в начале апреля. Я сидел в салуне в одном из захудалых городишек Канзаса и играл в покер с тремя парнями. Я был одет, за исключением одной детали, точно как Клинт Иствуд в фильме «Хороший, Плохой и Ужасный», но так как эта картина должна была появиться не раньше, чем через сотню лет, никто не понял моей шутки. К этой детали я вернусь немного позже.

На столе лежало несколько сотен долларов, а у меня на руках была отвратительная карта, всего одна двойка и куча сплошного барахла. Однако я все утро был в выигрыше, и двое игроков не хотели больше рисковать своими деньгами. Третий парень, сидящий напротив меня, выглядел чертовски самоуверенно. Он вступил в игру всего несколько сдач назад, и дела его шли отлично. Я подозревал, что он жульничает, но пока что не поймал его с поличным.

— О'кей, — сказал я, — давай посмотрим, что у тебя.

— У меня полный набор, парень, — заявил он, выкладывая три туза и две десятки. — Чем ты на это ответишь?

— У меня всего лишь двойка.

Он потянулся за выигрышем, но я наклонился вперед и взял его за руку.

— Погоди, — сказал я, переворачивая свои карты, — я еще не закончил. У меня двойка на тузах.

Он в полной растерянности уставился на две черные карты, лежащие на столе.

— Насколько я вижу, — произнес я с подчеркнутой медлительностью, — тут получается пять.

— А? У-у… — он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Просто не могу понять, откуда здесь взялись эти карты.

— Зато я могу.

Парень вдруг понял, что на этот раз ему не выкрутиться болтовней. Судя по его дальнейшим словам, он решил, что нападение будет лучшим способом выйти из положения. Это была его ошибка.

— Ты обвиняешь меня в шулерстве, парень?

— Похоже, что так.

— Этого я никому не позволю, — заявил он и потянулся к оружию.

Так вот, та деталь, о которой я упоминал раньше. Вместо модели 1860 года у меня был «Смит-Вессон-375 Магнум», сделанный в семьдесят восьмом году — в 1978 году, если вы еще не догадались. Такая пушка может сделать кашу из любого живота.

— Черт побери, — сказал кто-то. В таких ситуациях всегда кто-то произносит эти слова.

После выстрела парень отлетел к дальней стене. Я подошел к нему и нашел полдюжины карт, спрятанных в его куртке. Засунув своего туза пик обратно в рукав, я подошел к столу, чтобы забрать выигрыш.

— Желательно рубить дерево по себе, — произнес я. Но и эту шутку никто не понял.

Бармен и приятель убитого подошли и подняли тело. Я заметил, как один из парней быстро выскользнул за дверь. Я дернулся было за ним, но тут меня потянул за рукав маленький человек, одетый как владелец похоронного бюро.

— Слушай, дружок, я бы на твоем месте постарался поскорее убраться из этого города. У Хэнка, знаешь ли, было много влиятельных друзей. Поверь мне, им все это не очень нравится.

— Благодарю, — ответил я. Должно быть, та туша, которую только что унесли, и была Хэнком. — Думаю, что последую вашему совету. В любом случае мне надо быть в Вашингтоне к 14 числу.

Я распахнул дверь. Улица была пустынна.

«Тихо, — сказал я себе, — слишком тихо». Мне всегда хотелось произнести эти слова, но вокруг не было слушателей. Не считая, конечно, того парня, который в меня выстрелил.

Первая пуля не попала в меня по чистой случайности. Я повернул голову весьма вовремя, и пуля выбила щепу из дверного косяка. Я бросился на землю и отполз за привязанных к ограде лошадей, стараясь при этом, чтобы возбужденные животные не затоптали меня. Вторая пуля ударила в дерево. Это был тот молодчик, который выскользнул в дверь. Он со своей винтовкой прятался за низким заборчиком, стоящим невдалеке, и пытался вышибить мне мозги. Я решил, что это один из дружков Хэнка. Отрезанный от своей лошади, я не мог достать М-16; тем не менее я решил, что смогу и без нее неплохо справиться.

Я выстрелил несколько раз в его сторону, чтобы он спрятал голову. Он нырнул за забор, решив, что там он будет в полной безопасности, раз у меня всего лишь пистолет. И он был прав, имей я пистолет того времени. Сомневаюсь, что кольт 1860 года имел достаточную дальнобойность и мощь, чтобы сделать дыру в заборе. Конечно, он никогда не наблюдал эффекта, производимого «Магнумом».

Я тщательно прицелился и послал две пули в то место забора, где он, по моим подсчетам, должен был сидеть. Вторая пуля достала его. Он вывалился из своего укрытия лицом вниз, подняв небольшое облачко пыли.

— Твоя штука утихомирит кого угодно, сынок.

Это был человек из похоронного бюро. Я поднялся с земли и перезарядил оружие.

— Еще бы. Самый мощный пистолет в мире.

В тот момент он и был таким. Шутки до них никак не доходили, но это не останавливало меня. Я просто перестал считать этих людей за аудиторию.

— Где ты его достал?

— В Индокитае, — пояснил я, надевая отражающие очки, — мне подарил его один зеленый берет.

— О, да вы путешественник, мистер…?

— Гарри. Зовите меня просто Гарри. — Я оседлал лошадь.

— А меня зовут Таддеус Хейс. Заезжайте ко мне, если снова будете где-нибудь поблизости.

— Я запомню, мистер Хейс. — Я вставил в плейер кассету Эннио Морриконе и направил лошадь в сторону заходящего солнца. Я не собирался ехать в этом направлении, но получавшийся эффект был чертовски хорош.

Я двигался сквозь бесконечность, наблюдая, как сама история проходит передо мной: каждый день, каждое событие, каждая дьявольски малая подробность. Некоторые мелочи были просто пугающими. Везде, во всех временах я соприкасался с вечностью всего мирозданья, и в то же время, каждый раз — лишь с какой-то отдельной его частью. Отсутствовала какая-то жизненно важная часть, центр, то, что составляло меня и что было где-то вне обычного существования, и я никак не мог определить местоположение этого центра. Я ощущал себя колонией муравьев, состоящей из мириад отдельных частиц, каждая из которых играет свою роль, но ни одна не знает общей цели своего труда. Где же находится муравьиная матка, где?

Я проснулся.

Это произошло спустя неделю в Вашингтоне. Я находился в южной части города, в комнате ночлежки, снятой мною по приезде двумя днями ранее. Я был весь в поту.