Эвре Рихтер-Фрих - Бессмертные карлики [litres]

– Вот как, ты захотел поработать на свою собственную пользу, – прошептал он. – А ведь измена господину недостойна нанятого слуги…

В эту самую минуту Инес открыла глаза. Они устремились с выражением страха на исполинскую фигуру доктора.

– Вы находитесь среди друзей, мадемуазель Сен-Клэр, – сказал он ей по-французски.

Девушка слабо улыбнулась, и при виде этой улыбки норвежскому доктору стало радостно на сердце. Она закрыла глаза, но, спустя несколько минут, снова открыла их с невыразимою тоской:

– Конча, – прошептала она.

– Мы сейчас поищем ее, – ответил доктор. – Но теперь отдохните немного, чтобы снова набраться сил. Мы должны постараться достигнуть Пармы до наступления вечера.

Инес послушно закрыла глаза, а Фиэльд покрыл ее пледом. Когда он обернулся к своим спутникам, то не нашел их – они куда-то скрылись. Также исчезли тела обоих бандитов. Один Антонио лежал все в том же положении. Через некоторое время Кид Карсон и капеллан возвратились. Без дальнейших церемоний они принялись поднимать черного Антонио.

Фиэльд нахмурился.

– Что вы хотите с ним делать?

– Мы хотим отправить его за остальными.

– Куда отправить?

Тут слово взял воинственный капеллан.

– Туда, вниз, к дону Рамону, – ответил он невозмутимо. – Это я выдумал. Мы, жители Перу, убиваем ядовитых змей, когда встречаем их. Многие из них исчезли там, в Чертовой пропасти. Рамон был хороший старик. Его кровь взывает об отмщении.

– Я не думал, что такое учение к лицу человеку, отправляющему церковные обязанности.

Сконфуженный капеллан опустил голову.

– Я тоже человек, как другие, – вздохнул он и снова принялся волочить по земле лежащего без сознания боксера.

– Оставь его!

Капеллан с удивлением посмотрел на Фиэльда.

– Глупо было бы оставить в живых этого негодяя. Сам Господь предал его в наши руки.

– Оставь его лежать. Недостойно человека убивать раненого, лежащего без сознания. Поищем лучше юную индианку. Мне кажется, я слышу стоны где-то поблизости.

– Она лежит в овраге с ножом, воткнутым в спину. По-видимому, ее песенка спета, – ответил Карсон.

– Принеси ее сюда, – сказал Фиэльд.

Негр бросил взгляд, полный ненависти, на боксера, который начинал подавать признаки жизни. У Карсона был вид собаки, которая ворчит, когда у нее отнимают жирную кость.

Но он не посмел ослушаться.

Несколько минут спустя, Фиэльд удостоверился, что ножевая рана в спине Кончи не представляла серьезной опасности для жизни. Он промыл и перевязал рану и устроил что-то вроде носилок между двумя мулами.

Черный Антонио, оглушенный, приподнялся на локте.

– Я советую вам держаться подальше от моего пути, – решительно сказал Фиэльд. – На этот раз я пощадил вас. Мои люди хотели отправить вас вслед за стариком, которого убили наемники по вашему приказу, но я был против этого…

– Идиотство, с вашей стороны, – пробормотал Антонио.

– Пусть! Теперь вы предупреждены. В следующий раз ставкой будет жизнь.

Он отвернулся от Антонио и начал приготовления к продолжению путешествия.

Бандит посмотрел ему вслед. Его оружие исчезло, его мул впряжен в носилки для раненой.

– Жизнь, да, – проворчал он, хватаясь за голову. – Или смерть – для одного из нас…

И он медленно заковылял вслед за уезжающими.

Маленькая экспедиция быстро добралась до Пармы в департаменте Джунин.

Следуя совету Инес, они все направились прямо к губернатору города. Этот достойный джентльмен был владельцем гасиенды в окрестностях Пармы и добрым приятелем профессора Сен-Клэра и принял все общество с чрезвычайным гостеприимством. Радость увидеть внучку знаменитого профессора заставила его даже сдержать свою ненависть к неграм.

Но Киду все же пришлось довольствоваться помещением в соседнем флигельке, что, впрочем, пришлась ему вполне по вкусу. Вообще он чувствовал себя великолепно и со скромным торжеством принял благодарную улыбку Инес, передавая ей ценности, похищенные наемниками Антонио у Чертовой пропасти.

Конча пришла в сознание в течение вечера. После ближайшего рассмотрения обнаружилось, что нож бандитов оказался на этот раз милостивым. Он проник под углом в левое легкое, не повредив ни одного из значительных кровеносных сосудов, и в операции не было необходимости.

– Если только нож не был чем-нибудь загрязнен, то нет никаких оснований для страха, – сказал Фиэльд донне Инес. – Заживление будет протекать как при глубокой ножевой ране. Впрочем, – добавил он, – жизнь индианки не так-то легко пресечь ножом. Сила сопротивления этого народа против подобного рода оружия поистине изумительна.

Молодая перуанка взглянула с удивлением на высокого спокойного человека, стоявшего перед ней. Он так резко отличался от всех других. И вдобавок он спас ей жизнь.

– Я никогда не сумею достаточно отблагодарить вас за все то, что вы сделали для меня и для Кончи, – промолвила она. – С тех пор как пропал дедушка, у меня не было ни одного защитника. Я стала одинока и бедна. Ах, если бы мне только удалось отыскать его!

Фиэльд не нашел в себе мужества сообщить правду этому ребенку. И без того у нее было достаточно затруднений.

– В Лиме все думают, что профессор умер, – все-таки отважился он сказать.

– Бедный дедушка, – тихонько сказала она. – Значит, надежды мало… Но, несмотря на все, я хочу увидеть то место, где он, может быть, нашел свою смерть… Он был такой отважный. Он совсем забыл про то, что он уже старый человек.

– Замечательно, – сказал Фиэльд, – что я тоже должен отправиться в те места, где пропал Сен-Клэр.

– Но тогда мы можем ехать вместе, – воскликнула девушка в восхищении.

– Нет, это невозможно, – возразил Фиэльд. – Путь, по которому я поеду, может быть только путем мужчины.

– А я не хуже мужчины.

Фиэльд невольно рассмеялся.

– Во многих отношениях даже лучше. Но даже если вы в состоянии выдержать многие испытания, все же существует граница для выносливости и силы женщины. Хорошая женщина может быть очень часто и хорошей опорой, но иногда может быть также и помехой. Кроме того, наша с вами поездка в непроходимые леса Амазонки вряд ли будет одобрена вашими друзьями и знакомыми в Лиме и доставит вам, таким образом, немало неприятностей. То, что я говорю, – смешно, но это так.

– Пустяки! – воскликнула Инес. – Мнение лимских жителей для меня глубоко безразлично. Да кроме того, с нами поедут Конча и ее брат.

– Вы не можете рассчитывать на Кончу раньше, чем через три недели.

– Но вы ведь можете подождать?

Фиэльд отвел от нее взгляд, внутренне проклиная самого себя. Но он не мог видеть эти сиявшие доверием глаза, не испытывая какой-то почти отеческой слабости. Его сердило то, что он чувствовал такую горячую симпатию к этой юной дочери юга, которая говорила с ним без кокетства и заигрывания, от всей своей простой души… То была женщина без хитростей.