Александр Филиппов - Сказка без чудес

Тот, кого на Земле звали Люцием Гемуловичем, тронул указательным пальцем поля шляпы:

— Приветствую братьев по разуму! — а потом простёр указующий перст в сторону столпившихся во дворе усадьбы. — Зло не во мне. Зло — в них. Я лишь срываю с них маску, человеческую личину, обнажая истинную, звериную суть. Существ, способных, к примеру, ради успеха, карьерного роста, отца родного продать. Правильно я говорю, Глеб Сергеевич? — неожиданно обратился он к отставному чиновнику.

Того словно жаром обдало. Вспомнив, как, не терзаясь угрызениями совести особо, сдал, что называется, с потрохами всю новообретённую родню ради престижного, тёплого местечка в Доме Советов, Дымокуров залился краской.

А Люций Гемулович покачал головой:

— Летите без меня. Я здесь ещё… поработаю.

И растворился во тьме, став невидимым.

А Ис огладил руками бороду, молвил задумчиво:

— Что ж, ты, Люц, сделал свой выбор… — И повторил собравшимся: — Прошу!

— Нет-нет, стойте! — возразил Перегудов. — А с нами, остающимися, что будет? Мы ж вас, так сказать, воочию лицезрели. И о том всем рассказать можем. А это ж, наверно, большой секрет? Ну, то, что инопланетяне прилетали на землю. И что вы вообще… существуете! Вы нам, небось, память сотрёте?

— Да грохнут они нас, и здесь, в лесу, где-нибудь прикопают! — подал голос какой-то урка.

А главшпан уголовников Копчёный преданно заверил:

— Мы, граждане инопланетяне, никому не скажем о том, что видели. Век воли не видать, мамой клянусь!

Ис развёл руками обескуражено:

— Да что вы говорите такое?! Как можно о таком даже подумать?! Ничего мы с вами делать не будем. Рассказывайте сколько угодно, кому угодно. Всё равно вам никто не поверит. А будете настаивать — так непременно в психбольнице очутитесь…

— Ну, всё! Время! — нетерпеливо окоротил его Ал. — Нам пора! Хранители! Следуйте за нами!

Вдруг подал голос, молчавший до сих пор Соломон:

— Я, это… короче, с вами не полечу. Здесь останусь.

— Это почему же? — удивлённо вопросил Ис.

— Без Елизаветы не полечу, — потупился парень. — Я её, такую, как она, можно сказать, триста лет искал…

— Ну, тогда и я остаюсь, — положил руку на плечо брата Семён. — Куда ж я без Соломона?!

— Я тоже не полечу, — буркнул Яков. — Отродясь друзей не бросал! Мне, в натуре, по жизни такой расклад не канает!

И погладил по крупной башке притулившегося у его ног, погрустневшего, будто понимавшего, что речь идёт о разлуке, Потапыча.

— Я, пожалуй, присоединюсь к остающимся, — изрёк Еремей Горыныч. — Не в тех я летах, чтоб так вот, запросто, менять местожительство. Опять же, хозяйство. Овощи вон, в огороде созревают. Помидоры в самой поре. Огурцы, так вообще отходят уже. Надо продукты на зиму заготавливать. Скотину кормить некому будет.

— А я с консервированием затеялась! — спохватилась Мария. — Пятьдесят банок огурцов уже закрутила, да столько же — помидоров. Ещё неделя-другая, и капусту солить пора. А там, у амфибий этих, небось, и готовить нечего!

— озорно сверкнув глазами, продекламировала вдруг без запинки есенинские строки баба Ягода.

— Ну вот, — подытожила Василиса Митрофановна. — Мнение всех вы слышали. Да, Глеб, ты-то как? — обернулась она к племяннику.

— А я вообще в инопланетян не верю, — упрямо набычился Глеб Сергеевич. — Может, они — кивнул он на летающую тарелку, — всего лишь наша коллективная галлюцинация. Или шпионы иностранные, таким вот образом в космонавтов переодетые…

— Так что, как вы понимаете, мы все остаёмся, — обратилась она к пришельцам. — Летите без нас. А мы уж тут без вашего пригляда, сами как-нибудь, повоюем…

На что Ис, не споря и не уговаривая, кивнул понимающе:

— Я, откровенно говоря, и предполагал нечто подобное. Не буду настаивать. Удачи вам в ваших земных делах.

Космические путешественники тронули невидимые кнопки в области сердца, их тотчас окутало мерцающим зеленоватым свечением.

Подняв руки в прощальном жесте, они повернулись дружно лицом к кораблю, и принялись неторопливо восходить по висящему в воздухе трапу.

И здесь Глеб Сергеевич решился.

— Постойте! — крикнул он, подавшись следом. — Извините великодушно. Но если вы и впрямь посланцы из космоса, ответьте мне только на один, самый главный вопрос. Если жизнь после смерти?!

Одна из светящихся фигур обернулась.

Раздался механический, искажённый силовой защитой скафандра, голос, прогремевший, будто с небес:

— А это смотря, после какой жизни! Если жизни достойной, праведной — то после смерти для души всё только и начинается!

Сказал так, и шагнул вслед за напарником в отверстие люка.

После чего дверь в летающую тарелку бесшумно захлопнулась, вновь став неразличимой на фоне серебристого борта.

Помигивающее синими огоньками кольцо вокруг внеземного аппарата завращалось быстрее, стремительнее.

Летающая тарелка беззвучно оторвалась от земли.

Силовое поле, прикрывавшее двор усадьбы с окрестностями, внезапно погасло.

Аппарат пришельцев, зависнув на мгновение над картофельной делянкой, мигнул последний раз на прощание, и с чудовищной скоростью, взмыл в небеса. И тут же исчез с глаз долой, в долю секунды пробив земную атмосферу и растворившись в безбрежных просторах космоса.

Засияло солнце, небо очистилось от грозовых туч, и вновь наступил чудный летний день.

Ещё пахло пронзительно гарью, ещё клубился кое-где над остывающим пожарищем беловатый дымок, однако было совершенно очевидным то, что Заповедный бор и на этот раз уцелел.

— Ну, вот и всё… — с грустью молвила Василиса Митрофановна, взирая на чистые, промытые дождём небеса.

А Еремей Горыныч между тем взирал на усадьбу, обескуражено покачивая головой:

— Это ж надо! Сколько теперь здесь ремонта…

А Яков скомандовал решительно топтавшимся поблизости, и прибывавшем в явной растерянности уркам:

— Эй, арестантская рота! Приступаем к работе! — и, обернувшись к домоправителю, предложил: — Выдай им инструмент. И пусть вкалывают, пока всё в порядок не приведут! Пайкой Мария их обеспечит.

Василиса Митрофановна огляделась вокруг, заключила со вздохом:

— Ну что ж. Ещё одну атаку отбили. — И уже другим тоном, озабоченно, добавила: — Надо бы в областной центр, к адвокату Емельянову съездить. Узнать, как там дела в судах по праву собственности на имение продвигаются.

Глеб Сергеевич с готовностью вызвался:

— Я, если нужно, сегодня же вечером, как стемнеет, слетаю!

Повёл плечами, вспомнив непередаваемое ощущение от выросших внезапно за спиной крыльев, и зарделся от гордости, несмотря на солидный возраст, как юноша.