Эдуард Геворкян - Темная гора

На тележке подвезли голову бойца. Она тоже выглядела устрашающе светильники отражались многочисленными красными точками во всех фасетах глаз, жесткие усы антенн торчали как пики, а такой челюстью можно было перегрызть бревно толщиной с локоть!

Ученые действовали молниеносно. Верхняя часть головной капсулы соратника откинулась, словно на шарнирах, на голову согнутого в три погибели и спеленутого гоплита натянули что-то вроде колпака с гибкими трубками и впихнули внутрь. Чмокнув, закрылась верхняя часть, и ученые бегом оттащили тележку к рядам безмолвных соратников. Что они там делали и как соединяли голову с телом, я не видел — только вдруг один из больших соратников вздрогнул и пошевелил лапами с клешнями.

Вскоре настал и мой черед.

Опасения оказались смешными. Ничего плохого в сращивании не было. Наоборот, радость обладания сильным телом наполнила меня, и сам я не был куколкой в чреве. Трубки, позволяющие дышать и слышать, не причиняли неудобств. Я не мог пошевелить туго спеленутыми руками да и вообще не чувствовал их, зато мощь когтистых ног и лап была послушна моей воле. Мир стал черно-белым, но столько оттенков открылось в нем, что они не уступали по богатству разнообразия миру цветному. Зрение обострилось необычайно, я видел малейшие волоски и поры на лице ученого Бролла, наклонившегося над открытым чаном; видел неровности и щербинки на медных и железных трубах; бугристые, словно из тисненой кожи, кишки питательных вводов; видел, по каким трубам идет тепло, а по каким холод. Люди в помещении двигались медленно, едва переставляя ноги, оброненный кусок ткани падал на пол, словно тонул в воде…

Один из соратников прикоснулся к моей антенне, и я услышал высокий, даже чуть писклявый голос:

— Я — наставник Чомбал, кто ты, назовись!

Трубка, прижатая к губам, не мешала говорить. Мы топтались на месте, касаясь друг друга, вскоре я уже знал, кто из бойцов Варсак, кто Болк, да и все остальные. Теперь все бойцы не казались одинаковыми — как раз ни один не был похож на другого — темные и светлые пятна на сегментах составляли неповторимый узор.

И вот мы уже идем, скользим по гладким плитам к звездным машинам, впереди наставник Чомбал, за ним цепочкой бойцы, а за нами в беспорядке следовали мелкие соратники. Впрочем, это сейчас они казались некрупными, да и звездные машины уже не подавляли своими размерами.

Нет, в таких громадинах я все же не бывал. Во внутреннюю пирамиду мы загрузились по широкому пандусу, а в простенке между объемами мог прогуляться боец и покрупнее нас, если бы, конечно, не механизмы совмещения. Люди уже были на своих местах, они глядели на нас равнодушно, только некоторые морщили носы. Потом я узнал, что во время походов внутренние ярусы многоместных машин плотно набивают людьми, соратниками и сращенными. Выветрить стойкий дух пота и выделений нелегко — запашок порой шибает крепче, чем на вонючих зиккуратах, куда сгребают все дерьмо, чтобы его сожрали и переработали невидимые простому глазу сотрудники. Но тогда у меня запахи воспринимались не носом — их тонкие, еле видимые потоки, струящиеся вокруг всего, что меня окружало, казалось, и заменяли цвета…

Звуки я тоже воспринимал иначе, но густой рык, прерываемый ударами колокола, узнал сразу — раньше это был визг двигателей, пощелкивание реек ходовой части и чмоканье совмещенных камор.

Момент перехода никто, разумеется, не уловил. Только когда упали створки, люди схватились за уши — воздух Кхаанабона был пожиже, чем на Родосе.

Боец наставника Чомбала ринулся в проем, а мы вслед за ним выметнулись на каменистую осыпь, что тянулась вниз и пропадала в гуще растений. Оставив за собой звездную машину рукотворным навершием холма, мы позволили телам соратников показать, на что они способны.

Ничто не может остановить бойца, когда он рассекает лианы острыми клешнями и, вминая кустарник в мягкую землю, покрытую толстым слоем гниющей листвы, неудержимо врезается в самую гущу зарослей, оставляя за собой раздавленные шары, сбитые с верхушек высоких стеблей, обрывки шипастых лиан — лепестки цветов; похожие на смятые полотенца, — а за ним несутся соратники. Порой опережая, подныривая под сплетения лиан и высматривая опасность снизу.

На первой же поляне мы увидели огромный ствол, исчезающий за облаками, которые мыльной пеной клубились у вершины. Сруби такое дерево — на его пне можно поставить дом не меньше того, что был у меня.

Приглядевшись, я обнаружил, что такие деревья возвышаются через равные промежутки и тянутся насколько хватает глаз — простых и составных. Кора дерева похожа на чешую змеи. Она исходит мерцающими волнами непонятного запаха. Темные пятна, уродующие поверхность коры, были, наверно, дуплами — да такими, что в каждое мог войти боец, широко расставив ноги.

Из этих отверстий выглядывали существа с круглыми глазами, чем-то похожие на больших лемуров. Некоторые из них ловко карабкались из дупла в дупло, другие скользили вниз и, оказавшись почти над нашими головами, вдруг словно в страхе взмывали обратно.

Настоящие лемуры водились, кажется, только на узком перешейке между Зетом и Калаидом. В тех краях мне не доводилось бывать. Говорят, быстроходное судно доплывет от Микен до безымянной столицы тольтеков за десять дней. Да только океанские корабли не заходят в Микены…

Личный соратник наставника Чомбала подскочил к дереву и быстро поднялся на высоту, которую трудно было определить с непривычки. Лемуры обрушили на него град мелких овальных плодов, но они не причинили ему вреда. Одна из волосатых тварей подобралась к соратнику и, ухватившись хвостом за короткий сучок, вцепилась в его панцирь, явно намереваясь скинуть соратника вниз. Короткое движение, черной молнией жикнули серповидные клешни — и на дереве остался воистину мертвой хваткой державшийся хвост лемура, а сам он двумя половинками летел вниз.

Остальные тут же исчезли, вразумленные.

Соратник медленно пополз вокруг ствола, пропал, а затем возник с другой стороны. Я почувствовал, что между ним и наставником Чомбалом идет разговор, но о чем — понять невозможно, словно двое по очереди говорили за прозрачной стеной и речь вели не словами и знаками, а образами и настроением. Удивительно, что я вообще улавливал подобное общение, доступное лишь избранным управляющим. Может, Безумный Ментор передал мне частичку своего непостижимого рассудка и теперь я схожу с ума? Ясно одно, и эта тайна должна умереть во мне, словно я воплощенное кладбище тайн.

От наставника Чомбала изошло недовольство. Соратник быстро скользнул вниз, и теперь на дерево полез сам боец наставника. Мы же расположились треугольником вокруг ствола, чтобы отразить любую угрозу. Но смерть затаилась наверху…