Эдуард Геворкян - Темная гора

— А теперь поведай мне, какие еще тайны здесь скрывают от своих правителей? Иначе — кара! Быстрая и неотвратимая.

Мудрец так и остался с открытым ртом. Видно было по тому, как бегали его глаза, что размышляет — приказать ли стражникам напасть на базилея или смириться. Неизвестно, на какое безумство он могли пойти, если бы в этот миг Калипсо не заговорила со стражей, после чего воины с поклоном удалились.

Склонив голову, Родот почтительно ответил:

— Не счесть тайн в нашем последнем убежище, и все они для тебя открыты. Но список их длинен, и в свое время узнаешь ты о них, о правитель! Да будет тебе известно, что Тот, Кто Внизу и не бог вовсе. То один из последних Наставников, одаривших нас не только великим могуществом, но и великим несчастьем. Я догадываюсь, кто подверг тебя неописуемой опасности во имя полузабытого суеверия. Следует его незамедлительно казнить, а еще лучше — принести в жертву твоим богам, которым приятен запах горелого мяса.

— Мы давно не приносим человеческих жертв! — строго сказал базилей.

— Отрадно слышать, — протянул мудрец, с сомнением поджав губы. — Тогда я отведу его…

Договорить он не успел. Седдер, которому на ухо шептала Калипсо о словах Родота, вмешался в разговор и закричал что-то, указывая грязным пальцем в сторожу гадиритского мудреца. Нимфа в изумлении подняла бровь и сказала:

— Он обещает телом и всеми девятью душами служить тебе, базилей, если ты казнишь Родота.

— Прикончить их обоих, и дело с концом! — мрачно посоветовал Арет.

Еще немного, и Медон с ним бы согласился. Родот начал пугать его, взгляд мудреца время от времени полыхал таким бешенством, что случись оно у собаки перекусает всех жителей небольшого царства, прежде чем ее остановит стрела лучника.

Тут закричал страшным голосом Седдер, опустив свой перст указующий с ногтем кривым себе под ноги. Смуглым не мог назвать Медон гадиритского мудреца, что годами не видел солнца, но теперь лицо его стало белее яичной скорлупы.

— Если же ты, базилей, примешь сторону мудрецов, — пояснила Калипсо, — то Седдер угрожает сбить шиты Анкида, вскрыв тем водяные затворы, и отправить плавающую обитель на дно морское.

— О каких щитах… — начал было Одиссей, но не успел закончить.

Скользнула рука мудреца вдоль складок одежды и в руке его возник небольшой тонкий диск. Движение было молниеносным, но Седдер заметил блеск металла и метнулся в сторону. Диск ударился о железную стену над головой Ахеменида и с тонким звоном отскочил от нее, задев в падении руку Калипсо. Слабо вскрикнула нимфа, когда на ее белой коже взбухла багровая линия.

— Смерть вам всем, безумцы! — вскричал Родот, и скрылся за дверью.

Когда стражники ворвались в комнату, Одиссей и Арет их встретили прямо у входа, а Полит сзади прикрывал базилея от подлого удара в спину. Воинственно размахивая мечом, Медон набросился на коренастого гадирита, который пытался достать Арета сбоку, и рубанул наискось. Медное лезвие ударилось о наплечник и отскочило. Гадирит зверски осклабился, занес свой ужасающе длинный клинок, но тут Арет, расправившись со своим противником, пнул изо всех сил в бок стражника, и тот, отлетев к тронному возвышению, врезался в него головой и притих.

Базилей тоже не церемонился с нападающими. Одному он попросту снес голову, а когда второй поднял клинок, чтобы нанести удар, Одиссей шагнул вперед и, припав на колено, воткнул острие в пах гадирита. Стражник всхлипнул, выронил оружие и повалился на бок.

— Славный удар! — воскликнул Арет. — Кто научил тебя такой хитрости?

Не отвечая, базилей перевел дыхание, оглядел тела четырех стражников и выглянул наружу. И тут же откинулся назад, чуть не упав. Стрела ударилась в створку и разлетелась на куски.

Арет быстро закрыл двери и, набычившись, повел глазами по сторонам. Не найдя ничего подходящего, чтобы подпереть створки, он ухватился за ручки, которые выступали вперед подобно змеям, греющимся под солнцем и, закряхтев от натуги, согнул их, заведя одну за другую.

Вовремя! В дверь загрохотали кулаки и рукояти мечей, но сцепившиеся медные змеи держали крепко. Ахеменид обратил ухо в сторону двери и удивленно спросил:

— Кто так настойчиво ломится к нам в гости?

Ему никто не ответил.

— Жаль, что плешак удрал, — сказал Арет, а потом удивленно спросил: — Э, а где братец твой, прекрасная Калипсо?

— Нырнул в тайный ход, что под троном, — ответил вместо нее Полит.

В это время базилей осматривал рану Калипсо. Она почти не кровоточила, но все хуже и хуже становилось нимфе, и вот она уже не смогла удержаться на ногах и сползла на пол, прислонившись к стене. Дети. заплакали. Базилей поднял ее и отнес к трону. Усадил ее поудобнее и озабоченно сказал:

— Легкая рана, но силы твои на пределе. Отдохни, а пока я займусь мудрецом лиходейским!.

Калипсо слабым движением руки удержала его.

— Рана легка, но от яда спасения нет!

Вскинулся Одиссей, но палец к губам приложила Калипсо.

— Не надо пугать Лавинию и Латина, пусть думают, что я уснула. Грозился Седдер снять щиты Анкида. Если известна ему тайна водяных затворов, то вскоре морская вода отомстит за меня гадиритам.

Тихий голос ее слабел, дыхание было прерывистым.

— Ты же покинуть спеши эту гору. Но если успеешь, убей то, что видел внизу… Иначе станет оно тем, что наверху… Берегись сына, встреча с ним погибель несет…

— О каком сыне ты говоришь? — хрипло спросил Одиссей. — Неужто Телемах задумал худое?!

— Нет, имени его ты не знаешь… Сын Цирцеи… О боги, тьма сгущается, прощай, любимый…

Глаза ее смежились, но веки вдруг затрепетали, и она еле слышно прошептала:

— Оставь меня на этом троне… Вот посмеюсь я над Гадиром при встрече…

Это были ее последние слова.

Холодную ярость в глазах Одиссея навсегда запомнил Медон. Дверь гудела от ударов, но базилей не обращал ни на что внимания. Он стоял недвижно, обратив ладони кверху, и что-то шептал, как показалось Медону, проклятия. Полит взял на руки маленького Латина, а Лавиния молча смотрела на отца.

— Надо торопиться, — негромко сказал Арет. — Боги встретят ее…

— Не говори о богах, — мягко прервал его базилей.

Медон вздрогнул. Услышал он в голосе Одиссея смертоносную песнь тетивы, звон рубящей бронзы и всхлип копья, пронзающего тело. Страшную месть обещал кроткий голос царя Итаки.

— Боги злорадны и злокозненны, — продолжал между тем Одиссей так же тихо. — Что мы им — твари ничтожные — пальцем ткнул, раздавил… Но один из них точно ответит за всех! Теперь удалимся отсюда.

В дверь начали бить чем-то тяжелым. Арет велел юноше помогать слепому, чтобы тот не улетел вниз, а Латина усадил к себе на плечи. Под неумолчный грохот спустились они вниз, тайным лазом. В большом помещении Медон осмотрелся с боязливым любопытством, а потом указал на овальный проем: