Эдуард Геворкян - Темная гора

Ночь опустилась на холмы, но Одиссей все еще не выходил из шатра Энея. Присевший к костру Арет настороженно прислушивался, чтобы не упустить миг, когда грозно возвысят голоса собеседники. С воинами, что дремали рядом с ним, хлопот он не предвидел. Лишь в одном он троянца узнал, по выправке да по злобному взгляду, которым проводил базилея, когда тот входил к Энею в шатер. Остальные так, сброд, они еще могут орудовать ножами на глухих тропках, а вот для открытой схватки слабоваты.

Но долгая беседа шла в ночной тиши, и гневный крик ее не обрывал.

Поведал сначала Эней, что не таит зла на царя итакийцев — судьба Илиона богами была решена, а люди лишь волю их исполняли. Но все же доведись им встретиться раньше — вряд ли смирился бы он перед волей богов.

Улыбнулся Одиссей и сказал, что молодость хороша своим пылом, а зрелый муж рассудком. Что им теперь делить чужих жен!

Посмеявшись, оба затем возлили вина местным богам, и спросил тогда Эней, что привело базилея к долинам Лациума.

— Что только не вело меня, — со скрытой, горечью промолвил Одиссей. Порой завидовал друзьям погибшим у стен Трои, столь обильны мои злоключения были! Долгие годы не мог вернуться домой, а вернувшись, едва избежал я позора, чуть не явившись на свадьбу жены своей. Кратки были дни пребывания под сенью домашней, рок снова вывел меня на дорогу скитаний. Рассказ о них займет не один день и не одну ночь. Если когда-нибудь время найдешь для усталого путника, много услышишь историй предивных.

— Мне довелось от аэдов услышать песни о гибели Трои, — сказал Эней. Много вранья, но изложено складно. И о твоих странствиях узнал я немало: боги и девы встречались тебе вперемешку, одни чинили препоны, другие зато ублажали.

— Знал бы ты, какая дрянь мне на самом деле порою встречалась! — вздохнул Одиссей.

И он рассказал Энею об избиении женихов, о плавании искупительном и встрече с амазонками, о железном корабле и плавающей горе. О многом поведал, лишь умолчал о том, что правителем стал гадиритов, да и то ненадолго. Молча внимал Эней базилею, чем дальше, тем ниже челюсть его отвисала.

— И мне довелось испытать немало, — сказал он после того, как умолк базилей. — Но таких чудес я не видел, а если поверить тебе, то не надо и видеть!

— Сам порою не верю себе, — покачал Одиссей головой. — Может, снится мне все это, вот проснусь — а пьяный Ахилл требует девку обратно и в бой не выходит, Гекгор с башни надвратной поносит ахейцев, а Троя стоит незыблемо, и не знает никто — возьмут ли ахейцы ее или головы сложат под стенами.

— Хорошо бы проснуться нам вместе, — подхватил с грустной улыбкой Эней, глянь, тогда деревянную клячу на берегу мы спалили бы точно. И победа за нами!

— Все шло к тому. Но кровь героев и битвы отважных в войне беспощадной лишь мелкий эпизод в замыслах гадиритов.

Эней задумчиво поглядел на собеседника. Он помнил хитроумного царя Итаки быстрого в движениях, решительного и непреклонного. Сейчас перед ним сидел усталый путник — немолодой, сбившийся с пути и растерянный.

— История твоя невероятна, — сказал Эней. — Мне кажется, духи погибших будут оскорблены, узнав о коварстве таком. Великие царства, прекрасные девы… Не помутился ли разум обитателей темной горы от долгого плавания?

— Похоже на то, — согласился Одиссей. — Такие великие замыслы могут вершиться лишь безумными!

— Мне ли не знать… — горько вздохнул Эней. — Все великие замыслы изначально безумны.

— Ну а ты как спасся из Трои горящей?

Долгим был Энея рассказ о скитаниях уцелевших троянцев, о том, что их ждало в пути, о делах в Карфагене, о славной Дидоне, увы, павшей жертвой любовного безумия, о том, как приплыли сюда, к берегам итакийским, и о многих обидах, что пришлось ему вынести от надменных этрусков…

— Только в согласие пришли мы с царем Латином, — завершил Эней свое повествование, — как племя рутулов стало нам досаждать. Турн, их предводитель, в жены себе потребовал дочь Латина, а она уже мне была обещана в знак примирения и дружбы. Снова война началась!

Одиссей чуть не выронил кубок.

— Опять из-за девы! Слушай, а ты не заметил, пупок у невесты хоть есть?

Вытаращил глаза Эней, а потом засмеялся.

— Вот ты о чем! Полагаешь, что дочку царя вырастили твои гадириты?

— С них станет!

— Нет, дева ликом приятна, но телом чиста — я раз подглядел, заплатив немало служанкам во время купанья. На месте пупок! Но от этого мне не легче. Долго сражались мы, много людей положили. Утром я встречусь в поединке с Турном, дабы народ не страдал от нашей распри. Коль одержу я победу, людей своих приводи, дам приют и защиту. Если нет — спасайся как можешь.

— Ты достойный родич Приама, — вздохнул Одиссей. — И в деле ратном знаешь толк. Я так понимаю, что люди твои от сражений устали, потому ты и вызвал соперника на единоборство. Сколь силен твой противник?

Молчал Эней долго, разглядывая меч, что лежал у него на коленях.

— Молод и силен отважный Турн, — сказал он наконец. — Охотно я кончил бы дело миром, но его подстрекают этруски, враждою ко мне воспылавшие. Вот и я вызвал его на решающий поединок, пока не подоспела к нему их подмога. Если удастся его одолеть — значит исполнится все, что явилось в видениях мне. Волшебный напиток Сивиллы из Кум открыл мне врата в будущее. Ну а если удача благоволит к Турну, захлопнутся эти врата.

Меч отложив, поднялся он с места и вышел из шатра. Одиссей испытующе поглядел ему вслед, отпил из кубка вина, разбавленного водой родниковой, и тоже покинул шатер.

Дремали воины у костра, лишь Арет взглядом настороженным следил за Энеем. Троянец смотрел на яркие звезды и беззвучно шевелил губами.

— Богам возносит молитву, — шепнул Арет базилею, бесшумно вскочив, едва лишь тот появился.

— Себя не жалею, — промолвил Эней, обращаясь к небу. — О своих соплеменниках прошу — доколе скитаться им?!

Одиссей подошел к нему и положил руку на плечо.

— Прими мою помощь, отважный Эней. Много троянцы во время осады от меня претерпели. Завтра я выйду вместо тебя, чтобы забылись старые обиды. А если считаешь такую замену уроном для чести, тогда возьми это копье — оно наподобие Зевса перунов мечет огонь.

Повернулся к базилею троянец и с большим интересом копье оглядел.

— Божественное оружие — отменный дар перед поединком. Кто выковал это копье — Гефест хромоногий или похищен у Зевса? Знаю, что ты хитроумен сверх меры, но чтобы богов обмануть — не поверю! Неужто в обличье Одиссея явился ты, Аполлон, верность мою испытать?

— Лестны слова твои, доблестный сын Анхиса, — с улыбкой ответил базилей. Но руками человеческими сработано огненное копье, его я забрал с корабля гадиритов. Подпусти врага на пять или десять шагов, здесь потяни, а отсюда извергнется пламя.