Джо Хилл - Рога [litres]

Иг подошел к фасаду литейной и уже собирался пролезть через дверной проем в главное помещение, когда сзади, с дороги, донеслись звуки машины, прыгавшей по ухабам. Мгновенно нахлынувший адреналин наполнил его холодом и дрожью. События развивались очень быстро, этого просто не могло быть, разве что, когда Иг звонил, Ли уже сидел в машине и направлялся сюда. Только это не был красный «Кадиллак» Ли, это был черный «Мерседес» и почему-то за его рулем сидел Терри Перриш.

Иг нагнулся и прислонил не совсем еще пустую канистру к стене. Он был настолько не готов увидеть брата здесь и сейчас, что с трудом верил своим глазам. Терри не мог быть здесь, потому что его самолет уже приземлился в Калифорнии, и Терри уже вышел из него в субтропическую жару под тихоокеанское солнце Лос-Анджелеса. Иг сказал ему уезжать, сделать то, что ему и так больше всего хотелось сделать. Сбежать отсюда – и этого должно было быть достаточно.

Подъехав к зданию, машина свернула и медленно поползла сквозь заросли высокой и жесткой травы. Появление Терри взбесило и встревожило Ига. Тот был здесь совершенно ни к чему, и времени, чтобы от него избавиться, почти не оставалось.

Таясь в бурьяне, Иг проскользнул мимо бетонного фундамента, достиг угла литейной одновременно с «Мерседесом», ускорил шаги и схватился за правую дверцу. Затем он рывком ее открыл и запрыгнул в машину. Терри взглянул на него, закричал и отпрянул; его рука, искавшая ручку двери, заметно дрожала. Затем он узнал Ига и сразу успокоился.

– Иг, – сказал Терри, задыхаясь. – Что это ты… – Его взгляд упал на грязную юбку и снова уперся в лицо Ига. – Какого хрена ты с собой сделал?

В первый момент Иг не понял вопроса, не понял, что потрясло брата. Затем он вспомнил про крестик, все еще зажатый в его правой руке, с цепочкой, обмотанной вокруг пальца. Крестик приглушал влияние рогов. Терри видел Ига в натуральном виде впервые со своего возвращения домой.

«Мерседес» продолжал ползти сквозь высокие заросли бурьяна.

– Ты бы не хотел затормозить? – спросил Иг. – Прежде чем мы ухнем по тропе Ивела Нивела прямо в реку?

Терри нащупал ногой тормоз и остановил машину.

Братья сидели рядом на переднем сиденье. Терри дышал открытым ртом, часто и глубоко, как усталая собака. Несколько секунд он с недоумением рассматривал Ига, а затем рассмеялся. Рассмеялся боязливо, неуверенно, и его губы скривил нервный тик, отчасти похожий на улыбку.

– Иг, что ты здесь делаешь… в таком виде?

– Это я хотел спросить. Что ты здесь делаешь? Ты же должен был сегодня улететь.

– Откуда ты…

– Терри, тебе нужно отсюда уматывать. Времени у нас в обрез.

Он все время поглядывал в зеркальце заднего вида, проверяя дорогу. Ли Турно мог подъехать с минуты на минуту.

– Времени до чего? Что тут должно случиться? – Терри немного помедлил и задал последний вопрос: – И зачем эта юбка?

– Уж тебе-то нужно бы понимать отсылку к «Мотауну» [48], когда тебе суют ее под нос.

– «Мотаун»? Ты говоришь бессмыслицу.

– Еще какую смыслицу. Я говорю, что тебе нужно сматывать отсюда на хрен, ну что может быть осмысленнее? А ты, Терри, ненужный человек в ненужном месте в самое ненужное время.

– О чем это ты? Ты меня пугаешь? Что должно случиться? Почему ты все время смотришь в зеркало?

– Я кое-кого ожидаю.

– Кого?

– Ли Турно.

Терри побледнел.

– О! – сказал он. – Почему?

– Ты знаешь почему.

– О! – повторил Терри. – Ты знаешь. Сколь… сколько ты знаешь?

– Все. Что ты был в машине. Что ты отключился. Что он устроил так, что ты не мог ничего рассказать.

Руки Терри лежали на баранке, его большие пальцы двигались вверх-вниз, их костяшки побелели.

– Все. Откуда ты знаешь, что он сейчас приедет?

– Знаю.

– Ты его убьешь, – сказал Терри. Это не было вопросом.

– Видимо.

Терри окинул взглядом Игову юбочку, грязные босые ноги и покрасневшую кожу, которая могла сойти за сильно обожженную солнцем.

– Слушай, Иг, – сказал он, – пошли-ка домой. Пошли домой и поговорим об этом спокойно. Мама с папой очень о тебе беспокоятся. Пошли домой, чтобы они увидели, что с тобой ничего не случилось А потом все вместе поговорим. Примем разумное решение.

– Я сам уже все решил, – сказал Иг. – Ты должен был уехать. Я сказал тебе уехать.

Терри потряс головой, словно избавляясь от наваждения.

– Это когда ты сказал мне уехать? За все время, проведенное дома, я ни разу тебя не видел. Мы ни разу с тобой не говорили.

В зеркальце заднего вида блеснули фары. Иг развернулся на сиденье и стал смотреть в заднее стекло. По шоссе, по другую сторону от узкой полоски леса, между литейной и дорогой проехала машина. Ее фары промелькали между деревьями быстрым стаккато, заслонка поднималась и опускалась – взблеск, взблеск, взблеск, – передавая сообщение: «Поспеши, поспеши». Машина проехала мимо, не сворачивая к литейной. Но уже через несколько минут появится автомобиль, который не проедет мимо, а свернет на присыпанную гравием дорогу и направится к ним. Опустив глаза, Иг увидел на заднем сиденье чемодан и футляр с трубой.

– Ты собрался, – сказал Иг. – Видимо, ты думал уехать. Почему же ты не уехал?

– Я уехал, – сказал Терри.

Иг бросил на него недоуменный взгляд.

Терри покачал головой.

– В общем-то, это неважно. Забудь.

– Нет, ты все-таки расскажи.

– Когда-нибудь потом.

– Нет, расскажи мне сейчас. В каком это все смысле? Если ты уехал, как вышло, что ты вернулся?

Терри сверкнул на него пустыми глазами и еще через секунду заговорил, медленно и подбирая слова:

– Ничего, если в этом не будет видно никакого смысла?

– Ничего, я тоже не вижу ни в чем никакого смысла. Потому-то я и хочу, чтобы ты мне все рассказал.

Терри облизал пересохшие губы кончиком языка, а затем заговорил спокойным, но немного торопливым голосом:

– Я решил, что вернусь в Лос-Анджелес. Сбегу из этой психушки. Папаше на меня насрать, Вера в больнице, и никто не знает, куда ты подевался. К тому же я вбил себе в голову, что не делаю в Гидеоне ничего хорошего, что мне нужно уехать, вернуться в Лос-Анджелес и приступить к репетициям. Папаша сказал, он не может себе представить ничего более эгоистичного, чем если я сдернусь с места в нынешней ситуации. Я понимал, что он прав, но почему-то это не имело значения. Просто было приятно уехать. Но только чем дальше я отъезжал от Гидеона, тем сомнительнее была эта приятность. Я слушал радио и услышал песню, которая мне нравилась, и начал думать, как бы ее аранжировать для бенда, а затем вспомнил, что бенда у меня уже нет, так что не с кем и репетировать.

– Это в каком же смысле тебе не с кем репетировать?

– У меня нет работы, – сказал Терри. – Я бросил. Ушел из «Хот-хауса».