Жан д'Эм - Красные боги

Там лежала женщина. Она была почти голая. Только пояс и бедра были обмотаны повязкой яркого цвета. Глаза ее были закрыты, а лицо окровавлено. Глубокая резаная рана начиналась на лбу повыше бровей, окружала глаз и спускалась по щеке и подбородку к горлу.

– Женщина из племени стиенг, – сказал миссионер, осматривая лежащую. – Только они не носят такой одежды. Не понимаю, как она сюда попала.

– Мертвая? – спросила Ванда. – Нет. В обмороке. Попробуем привести ее в чувство.

С помощью туземцев, живших при миссии, женщину перенесли в дом священника и уложили на кровать в «пещере». Теперь и Люрсак с Вандой могли рассмотреть ее. Это была очень молодая женщина, почти девочка, хрупкого сложения; грудь ее вся исцарапана, а местами даже изрезана; ноги в ссадинах и грязи, видимо, она прибежала издалека.

Ванда вытерла ей своим платком кровь, а священник смочил лоб. Из груди раненой женщины прорвался сдавленный стон, губы задергались.

– Тише! Она собирается говорить.

– Нет. Нет. Не хочу в храм, – невнятно забормотала пострадавшая. – Не хочу. Пощадите. Пить. Пить.

Ванда освежила водой ее губы и влила через зубы несколько капель рома.

– Еще, еще!

Ей дали еще рому, потом воды. Больная стала приходить в себя. Открыв глаза, она скользнула взглядом по незнакомым лицам Пьера и Ванды и остановилась на отце Равене.

– Отец, святой отец! Спаси! Они хотят увести меня в горы. Они пришли за мной.

Должно быть, ей почудилось что-нибудь в дверях, так как, вытянув по направлению к ним руки, она, вскрикивая, забилась и задрожала.

– Там, там. Иенг хочет увести меня. Сегодня вечером шествие в горы. Я не пойду. Не пойду. Свяжите меня. Уходите. Я задушу вас. Нет, нет, без меня. У вас уже есть белый офицер, господин с двумя галунами.

Услышав последние слова, встревоженная Ванда стала трясти женщину.

– Белый офицер? Какой белый офицер? Говори, говори!

Отец Равен и Люрсак, побледнев, переглянулись. Отстранив молодую девушку, миссионер сам наклонился над женщиной. Он взял ее за руку, посмотрел прямо в глаза и, словно гипнотизируя, постепенно успокоил.

– Ты сказала про господина с двумя галунами. Не тот ли это, который был здесь и который двенадцать лун тому назад уехал на север?

Женщина заволновалась, задрожала. Губы ее шевелились, но она молчала. Взгляд священника стал жестким и твердым. Напряжением своей воли он старался подчинить себе туземку.

– Отвечай. Это он?

Она не могла выдавить из себя ни слова, но утвердительно кивнула.

– Мишель! – в ужасе закричала Ванда.

– Тише! Не мешайте мне продолжать, – сказал отец Равен и, вновь обращаясь к пострадавшей, спросил:

– Колдуньи захватили его в плен? Да? Так. Хорошо. Давно? Две луны? Меньше? Всего одна луна прошла? Одна? Да. Ты знаешь, куда его увели? Нет. Ты хорошо уверена, что не знаешь? Может, знаешь? Вспомни.

Женщина несколько раз отрицательно покачала головой.

– Не можешь? Ну, ладно. Спи, спи.

Больная успокоилась, а миссионер, оставив ее руки, встал и обратился к Пьеру:

– Вы слышали, с каким ужасом и содроганием упоминала она об Иенг? Что же, вы и теперь держитесь того мнения, что лишь моя фантазия наделяет Иенг властью и могуществом?

– Я готов отказаться от своих слов, но вместе с тем я никак не могу отделаться от того, что позавчера Иенг произвела на меня впечатление умирающей беспомощной старухи.

– Гм. Беспомощной?.. Впрочем, оставим пока этот вопрос. Перед нами сейчас задача поважнее. Нам надо организовать экспедицию.

Ванда взглянула на Пьера с мольбой.

– Пьер! Поезжайте!.. Немедленно. Освободите его. Езжайте завтра же.

Миссионер прервал ее.

– Завтра? Нет. Мы будем готовы не раньше, чем дней через восемь – девять. Надо приготовить провизию, собрать людей.

– Но за это время они его убьют, замучают.

– Не думаю. Борьба только начинается. В третий раз лесные люди, управляемые и руководимые колдуньями, пытаются остановить продвижение на их территорию белых, отбросить назад завоевателей, присутствие которых их стесняет и беспокоит. Редецкого они взяли к себе как заложника.

– Ох, я боюсь, они убьют его, убьют.

Миссионер строго посмотрел на Ванду.

– Наша цель – добиться успеха, а для этого надо действовать с благоразумием и осторожностью.

Видя страдания Ванды, Люрсак тоже горячился.

– К чему излишняя осторожность и медлительность? Надо действовать быстро и решительно. Проследить путь Редецкого, открыть место его нахождения, захватить врасплох похитителей и беспощадно с ними расправиться.

– О, мсье Люрсак, как вы ошибаетесь. Действовать напролом – это значит наперед обречь себя на неудачу. Чтобы отыскать следы Редецкого, чтобы проникнуть туда, нам надо общаться с местными жителями, и не с теми, которые живут здесь на покоренных территориях, которых мы уже знаем, а с теми, кто живет в нетронутых местах, девственном лесу, под властью непонятной таинственной и чуждой нам религии, тщательно от нас охраняемой. Подумайте об этом хорошенько, Люрсак. Тут, около нас, но скрываясь от нас, существуют какие-то силы, могущественные силы, в течение многих веков подчиняющие себе туземцев. Мы не знакомы с этой силой, мы не знаем, на чем основана власть Иенг, мы не знаем просто-напросто даже системы ее управления. Как же можем мы бороться с неведомым врагом? Нет, если приниматься за дело, то приниматься взвесив, обдумав его со всех сторон. Вы не согласны со мной?

Наступило продолжительное молчание. Пьер задумался: миссионер убедил его. Ванда стояла у окна, ее взгляд скользил по очертаниям Пу-Каса.

– Итак, значит, – спросила Ванда, не оборачиваясь, – раньше, чем через девять дней Пьер не отправится на выручку брату. Если так, то я…

Она остановилась, не докончив фразы.

– Раньше нельзя, – сказал отец Равен. – А что хотите сделать вы?

– Нет, ничего.

Ванда отыскала глазами деревушку, где она встретилась с Иенг. На сегодня перед закатом солнца у нее назначено свидание с колдуньей.

– Который час?

– Шесть часов, – отвечал Пьер.

Ванда направилась к выходу.

– До свиданья. Я чувствую себя очень усталой.

– Я вас провожу.

– Нет, Пьер, благодарю вас. Останьтесь здесь. Вам надо обсудить с отцом Равеном вопрос об экспедиции, что с собой взять, определить маршрут.

– Вы правы. Часа через два я приду домой.

– Часа через два? – повторила она, как будто что-то высчитывая. – Хорошо. Через два часа я вас жду.

И она очень быстро вышла.

За калиткой после третьей изгороди, при входе в деревушку, Ванда остановилась. Деревушка была пуста, хижины казались немыми и безжизненными.

Стоит ли идти? Не лучше ли повернуть обратно?.. Но, вспомнив о брате, томящемся в плену у «колдуний», она решительно двинулась вперед. Едва она подошла к шалашу, в котором была позавчера, как дверь открылась и на пороге показалась Иенг. Ванда поклонилась.