Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Отлично. Я свяжусь с вами завтра, чтобы узнать результат.

— Конечно. Пока, Джошуа.

Астероид Техейма был одним из самых успешных независимых поселений Новой Калифорнии в отношении финансов и промышленности. Он представлял собой каменисто-железный обломок длиной двадцать восемь километров и восемнадцать в поперечнике, который с пятидесятидневным циклом вращался по нестандартной эллиптической орбите в пределах троянского пояса Йосемита, самого крупного газового гиганта системы. В нем имелись все элементы и минералы для поддержания жизни, за исключением водорода и азота. Но эту недостачу восполнял круглый углеродсодержащий хондритовый астероид диаметром в километр, переведенный на орбиту вокруг Техеймы в 2283 году. Как раз тогда началось интенсивное бурение его оболочки; водород после простейшей реакции с кислородом давал воду, азот подвергался более сложной переработке и превращался в полезные нитраты, углеводородов имелось в избытке. Все это перекачивалось в полости, оставшиеся после добычи железной руды, и обеспечивало пригодную для жизни быстро растущего населения биосферу.

К 2611 году внутри Техеймы были две основные полости; что касается маленького спутника, то его диаметр к этому времени уменьшился до двухсот пятидесяти метров, а черная поверхность чуть ли не полностью скрылась под серебристым наростом перерабатывающего завода, почти сравнявшегося с астероидом по величине и прильнувшего к нему, словно полип к камню.

«Мщение Вильнева» вышел из прыжка в зоне прибытия, в ста двадцати тысячах километров от поверхности, и начал маневрировать, готовясь к причаливанию. Эрик Такрар после нескольких месяцев работы с обветшавшими и ненадежными системами космолета был рад любой стоянке. Весь перелет стал для него одной бесконечной и утомительной рабочей сменой, он уже не мог вспомнить, сколько раз пришлось подделывать журнал техобслуживания, чтобы избежать штрафов департамента астронавтики Конфедерации и продолжать полет. Не осталось никаких сомнений, что «Мщение Вильнева» как в отношении механики, так и в финансовых делах приблизился к опасной грани. Независимые перевозки оказались ускользающим миражом, капитан Дюшан задолжал банкам почти полтора миллиона комбодолларов, а найти чартерные контракты было невероятно трудно.

В глубине души Эрику было жаль старика. Коммерческие перевозки — дело нелегкое; тесно связанные между собой картели и монополии просто подавляли независимых перевозчиков. Корабли вроде «Мщения Вильнева» вынуждали корпорации снижать цены, что влекло за собой уменьшение прибыли. В ответ крупные компании объединялись в полулегальные синдикаты, вытесняя одиноких перевозчиков с рынка.

Дюшан был прекрасным капитаном, но деловое чутье его подводило. Экипаж оставался ему верен, хотя Эрик уже достаточно наслушался рассказов о прошлых рейсах, чтобы понять, что способы Дюшана зарабатывать деньги вызывают немало нареканий. Если бы Эрик захотел, он бы уже через неделю после зачисления в команду мог их арестовать — записанные нейронанониками разговоры считались в суде весомым доказательством. Но он преследовал дичь более крупную, чем старый корабль с командой неудачников. «Мщение Вильнева» должен был стать его пропуском к базовым схемам нелегальных операций. И, похоже, Техейма будет первым шагом в этой охоте.

После причаливания в стационарном доке астероида четверо членов экипажа «Мщения Вильнева» спустились в бар «Каталина», расположенный в полости Лос-Оливос. Эта полость был обжита первой и имела форму цилиндра длиной девять и шириной пять километров. Бар «Каталина» с его алюминиевыми столиками и маленькой площадкой для музыкантов пользовался популярностью среди экипажей кораблей, но сейчас, в три часа пополудни по местному времени, он был почти пуст.

Бар занимал пещеру, выдолбленную в вертикальной торцевой стене, — одну из многих тысяч, образующих единый город, украшенный сплошной полосой стеклянных витрин и оплетенных зеленью балконов, проходящих вдоль основания всей стены. Как и в биотопе эденистов, на «полу» пещеры никто не жил, эта поверхность была отдана общественному парку и аграрным фермам. Но на этом сходство заканчивалось.

Эрик Такрар со своими товарищами по команде, Бевом Ленноном и Десмондом Лафо, а также капитаном Андре Дюшаном заняли столик в нише. «Каталина» находилась в верхнем городском ярусе, где было только семьдесят пять процентов силы тяжести, зато имелся отличный обзор внутреннего пространства полости. Впрочем, увиденное не произвело на Эрика особого впечатления. Вдоль продольной оси тянулась рама диаметром сто метров, б о льшую часть которой занимали черные толстые трубки оросительной системы. Через каждые двести пятьдесят метров на ней были установлены тороидальные источники резкого голубоватого света. Им явно не хватало теплого оттенка, свойственного трубам освещения эденистских биотопов, и это губительно сказывалось на растениях. Трава на полу полости приобрела желтоватый оттенок, а деревья и кустарники неестественно вытянулись и лишились значительной части листьев. Не меньше страдали и сельскохозяйственные угодья (одна из причин популярности и дороговизны импортируемых деликатесов). Казалось, что в тропическом районе внезапно наступила осень.

Тесная и неудобная полость была лишь жалким подобием биотопа, и Эрик вдруг поймал себя на том, что с тоской вспоминает Транквиллити.

— А вот и он, — пробормотал Андре Дюшан. — Будьте с ним повежливее, не забывайте, что нам нужен этот англосакс.

Капитан родился в Каркассоне и был отъявленным французским националистом, винившим этнических англичан буквально во всем: от обрыва оптоволокна в бортовом компьютере до собственных финансовых неудач. В шестьдесят пять лет он благодаря усовершенствованным генам сохранил худощавую фигуру, что соответствовало главному критерию адаптации к условиям космических перелетов. А вот лицо его было абсолютно круглым, и когда Андре Дюшан смеялся, его весельем заражались все вокруг — эффект ничуть не хуже, чем от размалеванного клоуна.

Вот и сейчас он встретил осторожно присевшего к их столику человека одной из своих самых приветливых улыбок.

Лэнс Коулсон был старшим инспектором отдела гражданской астронавтики на Техейме; в свои пятьдесят лет он так и не завел политических знакомств, необходимых для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. А это означало, что он до самой отставки был обречен отслеживать внутренние перелеты и обеспечивать связь в пределах этой системы. Обида сделала его более сговорчивым, и за определенную цену он был готов передавать любую информацию таким, как Андре Дюшан.