Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Грэм скользнул под шасси «Макбоинга», стоящего метрах в сорока, и спрятался между широкими колесами. Космоплан принадлежал к числу маленьких катеров с изменяемой геометрией крыла, какие часто имеются в ангарах космических кораблей. Репортер увеличил мощность зрительных имплантов и тщательно осмотрел корпус. На хвостовой панели, естественно, отыскалась надпись «Йаку».

У лесенки переходного люка разгорелся оживленный спор. Чиновник администрации космопорта, размахивая руками, что-то доказывал мужчине, на куртке которого виднелась эмблема ЛСК. Латон, Мэри и Эмлин Гермон стояли в стороне и терпеливо ждали.

— Итак, последнее препятствие. Какая ирония! На пути Латона к Конфедерации оказался служащий департамента иммиграции. Единственный человек между нами и перспективой трагедии галактического масштаба.

Спор закончился благодаря диску Юпитерианского банка.

— Можно ли его обвинять? Да и нужно ли его обвинять? Какая отвратительная ночь. А ведь у него есть семья, которая рассчитывает на его поддержку. И как все невинно выглядит: за несколько сотен комбодолларов ему надо всего лишь на одну минуту отвернуться. А на эти деньги в столь непростое время он может купить еду своим детишкам. Деньги способны хоть немного облегчить его жизнь. Сколько людей поступили бы так же? Сколько? А вы сами?

«Хороший прием, всегда полезно обращаться к зрителям напрямую».

Латон и Мэри поднялись по изрядно побитым ступеням трапа, за ними, крадучись, последовал Эмлин Гермон. Чиновник космопорта остался разговаривать с рабочими.

Перед самым люком Латон обернулся, капюшон его плаща упал, полностью открыв лицо. Красивое, с правильными чертами и налетом аристократизма: эденистическая искушенность, но без признаков культурного наследия, этой уравновешивающей черты, благодаря которой носители гена сродственной связи оставались людьми. Казалось, он смотрит прямо на Грэма Николсона. Латон рассмеялся, не скрывая добродушной издевки.

Каждый, кто в последующие недели подключался к этому репортажу, ощущал, как гулко в этот момент забилось в груди сердце старого журналиста. Как трудно стало ему дышать из-за внезапно возникшего кома в горле.

Странная остановка и смех. Это не могло оказаться случайностью. Латон знал о его присутствии, но проигнорировал его. Грэм был слишком мелкой фигурой, чтобы вызвать его тревогу.

— Вот он и уходит. Путь к звездам свободен. Должен ли я попытаться его остановить? Встать на дороге человека, одно имя которого заставляет трепетать от страха целые миры? Если вы на это рассчитываете, вы ошибаетесь, и я прошу меня простить. Потому что я боюсь его. И не верю, что могу что-то противопоставить его силе. Он не свернет со своего пути.

Крышка люка захлопнулась. Рабочие засуетились под дождем, отстегивая от гнезд темно-желтые ребристые кабели. Взвыли компрессоры, разбивая тяжелые капли дождя в тучи водяной пыли. Пронзительный вой нарастал, пока космоплан не вздрогнул и не поднялся в пасмурное небо.

— Мой долг в том, чтобы предупредить вас. Я сделаю все, что могу, все, что должен сделать, чтобы передать вам мои ощущения. Теперь вы знаете. Он приближается. И это вам предстоит с ним бороться. Желаю вам успеха. А нам, оставшимся здесь, придется противостоять катастрофическим последствиям его деятельности в глубинных землях материка. Это не совсем то, к чему мы готовились, в нашем мире живут не легендарные герои, а обычные люди, такие же, как и вы. Но беда, как обычно, наваливается на тех, кто меньше всего способен вынести ее тяжесть. Над Лалондом опустилась зловещая ночь, и я не надеюсь на скорый рассвет.

Космоплан круто взмыл вверх, его крылья уже начали складываться. Проткнув низкие разбухшие от дождя тучи, он скрылся из вида.

На дороге перед думпером губернатора шипели и разбрасывали искры небольшие костры, где догорали обломки окрестных заборов и разломанных телег. Вокруг них, под пристальным наблюдением шерифов и их помощников, окруживших карботановый конус, толпились кучки протестующих. После дневных энергичных выступлений и беспорядков наступило хрупкое затишье. Еще совсем недавно шерифам приходилось отвечать на град камней и пустых бутылок нервоподавляющими импульсами. К счастью, на этот раз протестующие воздержались от применения настоящего оружия. А к вечеру затихли и крики. Колин Рексрью никак не мог привыкнуть к неприкрытой угрозе, звучащей из тысяч глоток одновременно. Он понять не мог, чего они добиваются в последние дни, и подозревал, что протестующие и сами этого не знают, а лишь хотят, чтобы восстановился порядок. Что ж, он тоже этого хочет. Очень хочет.

Каждый раз, выглядывая из окна, Колин Рексрью видел всё новые столбы дыма, поднимающиеся над вереницей темных крыш. Сегодня на горизонте полыхало три или четыре оранжевых пятна пожаров. Если бы не дождь и высокая влажность, Даррингхэм давно бы уже превратился в сплошной гигантский костер.

Но настоящую проблему составляла даже не ухудшающаяся с каждым днем ситуация в городе.

Кандейс Элфорд вошла в кабинет и обнаружила, что Колин Рексрью, как обычно, сидит за своим столом и рассеянно смотрит в окно на истерзанный город. Терранс Смит бросил в ее сторону выразительный взгляд, и они оба заняли места напротив губернатора.

— Боюсь, мы утратили контроль над третью города, — заговорила она.

Так началось их вечернее обсуждение ситуации. Или кризисное совещание, в зависимости от степени цинизма Колина Рексрью. Усиливающееся давление не позволяло ему полностью сконцентрировать все свои интеллектуальные ресурсы. Сейчас он многое бы отдал за возможность подключить через нейронаноники стимулирующую программу или хотя бы погрузиться в расслабляющую атмосферу какого-нибудь альбома, как он нередко делал это в юности. Тогда ему было бы немного легче переносить постоянное напряжение.

Но даже его нейронаноники, оснащенные лучшей из доступных программ администрирования, помогали слабо. Слишком много необъяснимых — откровенно сверхъестественных — факторов, не укладывающихся в стандартные рамки. А случались ли когда-нибудь ситуации, когда губернатор утрачивал контроль над целой планетой? На его памяти ни одного такого случая не было.

Не самый лучший способ остаться в истории человечества.

— Это объясняется действиями захватчиков? — спросил он.

— Нет, насколько можно судить, они еще довольно далеко от города. Пока мы имеем дело в основном со стихийным мародерством и организованной борьбой за власть. Никакой политики, но некоторые криминальные банды быстро сообразили, как воспользоваться беспорядками. Хотелось бы отметить, что большинство кварталов, откуда мне пришлось отозвать шерифов, расположены в юго-восточной части города. Это район самой новой застройки, заселенный бедняками, другими словами, самыми разочаровавшимися людьми. В центре и, что более важно, в торговых и промышленных кварталах сохраняется стабильность. Во всяком случае, старожилы не так склонны к проявлениям насилия. Из их числа я планирую набрать еще добровольцев.