Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Как ангелы и демоны? — насмешливо спросил он.

— Ну, может быть, если тебе так легче воспринимать.

— Значит, они руководят нами?

— Руководишь собою лишь ты сам. Ты и только ты решаешь, в каком направлении отправится твой дух.

— А зачем тогда Владыки и Владычицы?

— Они дарят нам знания и способность предвидения. Они искушают и испытывают нас.

— Глупость какая-то. Почему бы им не предоставить нас самим себе?

— Без опыта нет роста. Наше существование — непрерывная эволюция, как на духовном, так и на личностном уровне.

— Понятно. А что это за царство Чи-ри, которое закрыто от меня?

Анастасия Ригель поднялась и подошла к плетеной корзине, откуда вытащила небольшой мешочек из козьей шкуры.

Если она и замечала его алчные взгляды, сопровождающие каждое ее движение, то не показывала вида.

— Эти предметы обозначают Владык и Владычиц, — пояснила она, усаживаясь на прежнее место.

Содержимое мешочка высыпалось, и по коврику раскатились шесть кристаллов размером с речную гальку. Он заметил, что на каждом кубике имеются вырезанные руны. Анастасия начала брать по очереди каждый кристалл.

— Этот, красный, для Тоале, Владыки судьбы, — сказала она.

Голубой кристалл предназначался для Чи-ри, Владычицы надежды.

Зеленый — для Анстида, Владыки ненависти. Желтый — для Тарруга, Владыки прихоти. Кристалл Венеры, Владычицы любви, был прозрачным как стекло.

— Ты говорила, что царств шесть, — заметил Дариат.

— Шестое — царство пустоты. — Девушка показала ему угольно-черный кристалл, на котором не было никаких знаков. — В нем нет Владыки или Владычицы, в это царство бегут заблудшие души.

Она скрестила руки перед собой, коснувшись пальцами плеч, так что браслеты спустились к самым локтям. Дариату ее поза напомнила статую Шивы, увиденную в одном из храмов Валиска, — Шиву в воплощении Натараджи, Космического танцора.

— Ужасное место, — бесстрастно произнесла Анастасия.

— Не хочешь ли ты сказать, что у меня нет никакой надежды? — спросил Дариат, внезапно ощутив отвращение к этой языческой чепухе.

— Ты отвергаешь ее.

— Нет, ничего подобного. Я лелею великие надежды. Когда-нибудь я буду править этим биотопом, — добавил он, рассчитывая произвести на нее впечатление.

Ее голова слегка качнулась, и на лицо скользнула прядь волос.

— Это Анстид соблазняет тебя, Дариат. Ты так много времени провел в его царстве, что он крепко вцепился в твой дух.

— Откуда ты это взяла? — сердито спросил он.

— Это так называемые камни Тоале, Владыки, которому я многим обязана. Он показывает мне грядущее. — На губах мелькнула мимолетная улыбка. — Иногда вмешивается и Тарруг. Он показывает то, что я не должна была видеть, или события, суть которых мне непонятна.

— И как же работают эти камни?

— На каждой грани вырезаны руны царств. Я читаю комбинации, в которых они выпадают, или, в случае с пустотой, положение камня среди других кристаллов. Хочешь узнать, что ждет тебя в будущем?

— Да, конечно.

— Возьми в руку каждый кристалл, подержи его немного и постарайся оставить на нем отпечаток своей сущности, а потом положи в мешочек.

Естественно, первым он поднял прозрачный кристалл, предназначенный Владычице любви.

— А как оставить на нем отпечаток?

Она пожала плечами.

Он стал сжимать камни в руке и по одному складывать их в мешочек из козьей шкуры, при этом чувствуя себя абсолютным дураком. Анастасия Ригель, взяв мешочек, встряхнула его, а затем высыпала кристаллы.

— Что же они говорят? — спросил он с интересом, не вполне соответствущим его напускному скептицизму.

Некоторое время она рассматривала камни, читая открывшиеся руны.

— Величие, — наконец объявила она. — Ты поднимешься на огромную высоту.

— Ха, конечно!

Ее поднятая рука заставила его замолчать.

— Но не надолго. Ты ярко засияешь, Дариат, но лишь на короткое время, и освещающее тебя пламя будет темным.

— Как это? — разочарованно спросил он.

— Боль, смерть.

— Смерть?

— Не твоя. Многих людей, но не твоя смерть.

В тот раз Анастасия Ригель не пригласила его в свою постель. Как и во время других его визитов, последовавших в течение месяца. Они вместе гуляли по саванне, болтая о пустяках, словно брат и сестра. Она посвящала его в тайны философии Звездного Моста и особенности царств. Он слушал, но не мог понять внутренней логики этого мировоззрения и ощущал растерянность и нетерпение. Дариат рассказал ей о своем отце, о своем негодовании и расстройстве, надеясь, что она захочет его утешить. После того как она сказала, что никогда не была в космоскребах, он пригласил ее к себе. Но ей не понравилось ощущение замкнутого пространства в четырех стенах, хотя вид медленно вращающегося звездного неба вызвал неподдельный восторг.

Сексуальное влечение утратило первоначальную остроту, хотя и не исчезло окончательно. Между ними установилось что-то вроде игры, колкости и усмешки приносили очки, но никто не знал, как выиграть. Дариату очень нравилось общество Анастасии. Она всегда благожелательно к нему относилась и всегда находила время, чтобы его выслушать. Потому что хотела этого. Он никак не мог понять, что приносило их общение ей. Она еще несколько раз предсказывала ему будущее, но такого зловещего результата больше не выпадало.

Дариат проводил с ней все больше и больше времени, он почти полностью отошел от жизни космоскребов и промышленных станций (хотя не забросил дидактические курсы). В ее присутствии стремление мальчика пробиться на самый верх заметно ослабевало.

Он научился доить козу, хотя и не чувствовал особой склонности к подобному занятию. Эти существа были весьма своенравными, и от них дурно пахло. А Анастасия готовила для него рыбу, собственноручно пойманную в ручье, и рассказывала, корни каких растений годятся в пищу. Он познакомился с образом жизни ее соплеменников, узнал, что они продают много поделок экипажам космических кораблей — в основном домотканых ковриков и глиняных изделий — и что обходятся без достижений технологии.

— За исключением медицинских нанонических пакетов, — смущенно призналась Анастасия. — Удивительно, как много женщин перед родами становятся настоящими технократами.

Он побывал на парочке церемоний, которые напоминали обычные вечеринки на свежем воздухе, где все пили крепкий спирт и до глубокой ночи распевали духовные гимны.

Однажды вечером Анастасия Ригель, одетая лишь в белое полотняное пончо, пригласила его в свой вигвам. В тусклом свете масляной лампы контуры ее тела просвечивали сквозь ткань, и Дариат почувствовал, как вожделение вспыхнуло в нем с новой силой. В центре вигвама стоял странный глиняный сосуд с гибкой трубкой, выходящей из боковой стенки. Из кончика трубки просачивалась тонкая струйка дыма, наполняющая воздух кисловато-сладким ароматом.