Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Над дюнами начал завывать ветер.

Сэмюель поднял голову и увидел, что оправдались его наихудшие опасения. Вокруг носовой части черноястреба уже открывалась червоточина. Алкад Мзу поднялась до половины лестницы.

— Нельзя забирать ее отсюда, —взмолился он к черноястребу. — Ты не должен этого делать!

Пространственно-временной разрыв расширился, превратившись в поглощающий свет тоннель, ведущий в бесконечность. Внутрь устремился воздух.

— Держитесь! — закричал Сэмюель двум агентам-женщинам.

— Вернись!! — потребовал Транквиллити.

Разум Мейера, объединенный с сознанием черноястреба, дрогнул перед яростным натиском биотопа. Он был слишком сильным, громогласный крик, казалось, целую неделю бушевал в его черепе, разрушая нервную систему. Желание сдаться крепло с каждым мгновением — к черту Мзу, это невыносимо. Но затем Мейер почувствовал, как локальное пространство искривляется под воздействием энергоформирующих узлов «Удата». Перед ним открылась псевдобездна, ведущая к свободе.

— Вперед, —скомандовал он.

Холодная пустота окутала его разум, погружая в благословенное забвение.

Ограниченный в пространстве, но яростный ураган завертел Алкад вышедшим из-под контроля пропеллером.

— Подождите! — датавизировала она с нарастающим ужасом. — Вы должны подождать, пока я не войду в шлюз!

Ее цифровое послание не произвело на «Удата» никакого впечатления. Воздушный поток подхватил ее, словно невесомую куклу, и поднял так, что силиконовая лестница зависла в горизонтальном положении. Переменчивая гравитация терзала барабанные перепонки. Завывающий вихрь пытался сорвать ее с лесенки. Нейронаноники заставили мышцы рук и ног сократиться, чтобы удержать ее на ступеньках. Алкад ощутила, как рвутся связки. Сенсоры на вороте скафандра показывали неотвратимо надвигающуюся расплывчатую границу червоточины.

— Нет. Во имя Марии, подождите!

А в следующее мгновение доктору Алкад Мзу неожиданно предоставилась возможность осуществить заветную мечту любого ученого-физика: увидеть ткань Вселенной снаружи.

Моника Фолкс услышала предостерегающий крик Сэмюеля и инстинктивно схватилась рукой за клочок жесткой травы. Налетел порыв ветра невиданной силы. Гравитационное поле искривило пространство, и пляж внезапно оказался над Моникой. Та взвыла от страха, увидев, что песок сыпется вверх. И почувствовала, как ее тело тоже устремляется ввысь, так что ноги оторвались от земли и вытянулись по направлению к разрыву, окружающему нос черноястреба. Пучок травы угрожающе затрещал. Вот уже бедра и грудь приподнялись в воздухе. Песок бил прямо в лицо. Она ничего не видела и не могла дышать. Кустик травы сдвинулся на несколько сантиметров.

— Божемилостивыйспасименя-а-а!

Ладонь с длинными пальцами обхватила ее запястье. Пучок травы затрещал и выскочил из земли, отчего рука женщины тотчас взметнулась к черноястребу. Моника повисла в воздухе среди уносящихся потоков песка и, казалось, провисела так целую вечность. Послышался чей-то болезненный стон.

Червоточина за «Удатом» закрылась.

С неба посыпался песок, рухнула обратно вода, вырванные с корнями растения и оглушенные рыбы. Моника плашмя шлепнулась наземь, на миг утратив возможность дышать.

— О господи, — просипела она.

Подняв голову, она увидела, что эденист, тяжело дыша, стоит рядом с ней на коленях и ощупывает запястье.

— Ты… — Она с трудом выталкивала слова из горла. — Ты меня удержал.

Он коротко кивнул:

— Кажется, запястье сломано.

— А я могла бы… — Она содрогнулась, потом как-то глупо хихикнула. — Господи, я даже не знаю, как тебя зовут.

— Сэмюель.

— Спасибо тебе, Сэмюель.

Он лег на спину и вздохнул.

— Рад помочь.

— Ты в порядке? — спросил эдениста Транквиллити.

— Рука очень болит. Женщина оказалась тяжелой.

— Твои коллеги уже близко. У троих имеются медицинские нанонические пакеты. Скоро они будут здесь.

Он довольно долго прожил в Транквиллити, но до сих пор так и не привык к сущности, не испытывающей сочувствия. А ведь биотопы играли значительную роль в культуре эденизма. Сэмюеля и сейчас смущало такое бесцеремонное обращение.

— Спасибо.

— Я не думала, что космоястребы и черноястребы способны действовать в гравитационном поле, — сказала Моника.

— Так оно и есть, — ответил Сэмюель. — Но здесь не гравитация, а центробежная сила. Это место ничем не отличается от причальных выступов, которыми они пользуются снаружи.

— О, верно. А ты когда-нибудь слышал, чтобы один из них проникал внутрь биотопа?

— Никогда. Такой прыжок требует феноменальной точности. Боюсь показаться шовинистом, но должен с горечью признать, что подобный маневр недоступен большинству космоястребов. Да и большинству черноястребов, если уж на то пошло. Мзу сделала правильный выбор. Она отлично подготовилась к бегству.

— Мзу потратила на это двадцать шесть лет, — добавила Паулина. Она медленно поднялась на ноги и отряхнула хлопковую блузку, сильно промокшую от упавшей воды. У ее ног отчаянно билась толстая голубая рыба длиной около полуметра. — Я хочу сказать, что эта женщина двадцать шесть лет водила нас за нос. Играла роль чокнутого ученого со всеми их причудами и странностями. И мы верили ей. Мы терпеливо наблюдали за ней все двадцать шесть лет, а она вела себя так, как мы и ожидали. Хотелось бы мне иметь такое же терпение, если бы мою родную планету разнесли в клочья. Она ни разу не ошиблась. Ни разу за все эти чертовы двадцать шесть лет! Что же это за человек?

Моника и Сэмюель обменялись встревоженными взглядами.

— Она одержимая, — сказал Сэмюель.

— Одержимая! — Лицо Паулины помрачнело. Она нагнулась и попыталась поднять рыбу, но та забилась и выскользнула из рук. — Лежи спокойно! — прикрикнула она. — Господи, помоги Омате, теперь Мзу опять на свободе. — Она наконец-то подхватила рыбину. — Вы хоть понимаете, что из-за санкций у Оматы нет оборонительных систем и они даже не способны толком огрызнуться?

— Она далеко не уйдет, — сказала Моника. — Тем более теперь, когда из-за Латона свернулась половина всех межзвездных перевозок.

— Ну-ну, будем надеяться!

Паулина потащила свою извивающуюся ношу к воде.

Моника встала, отряхнула одежду и постаралась высыпать песок из волос. Потом перевела взгляд на долговязого эдениста.

— Боже мой, отбор кандидатов в разведке Конфедерации ведется очень небрежно.

Он слабо улыбнулся.

— Да, наверное. Но знаешь, она права насчет Мзу. Добрый доктор всех нас провела. Умная женщина. И теперь многим придется за это заплатить.

Моника взяла его за локоть и помогла подняться.