Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Железное ядро пролетело низко над лодкой, заставив суденышко качнуться, и с громким плеском упало в ковер снежных лилий в тридцати метрах от него. В воздухе весело заплясали струйки дыма, а следом римской свечой взвился десятиметровый столб пламени, как будто кто-то поджег магнезию.

Чаз подтянулся на локтях и недоверчивым взглядом уставился на цветное пламя. Снежные лилии вокруг его лодки начали таять, оставляя расширяющийся участок искрящейся чистой голубой воды. С берега донеслись торжествующие вопли и свист. Он обернулся.

Даррингхэм с его белоснежными башнями, высокими куполами, роскошными замками и пышными висячими садами создавал великолепный фон для несущейся к нему армады. Здесь были боевые полинезийские каноэ, спешившие выскочить на чистую воду, с гребцами, на которых красовались цветочные гирлянды; распашные восьмерки со вспотевшими молодыми людьми, старательно выполнявшими указания рулевого; триремы, чьи массивные весла мелькали вверх-вниз в безупречном унисоне. Щеголяли красно-золотыми парусами драккары викингов, ветер раздувал треугольные полотнища арабских доу, а за ними выстроились джонки, сампаны, кечи и шлюпы. Впереди всех едва не летел над водой большой трехмачтовый пиратский корабль, а его матросы в азарте взобрались на реи. Не меньше четверти городского населения собралось на причалах (теперь каменных и древних на вид), все весело кричали и размахивали руками, подбадривая свои экипажи.

От их веселья Чаз почувствовал тошноту, это был кошмар, дремлющий в мозгу каждого человека: весь мир ополчился против меня. Весь город охотился на него, хотел его поймать, ненавидел его. Он стал их новой игрушкой, потехой дня.

Все его тело забилось в судорогах, импланты внезапно отказали, и волны боли из раненой ноги мгновенно смели остатки анальгетиков.

— Ублюдки! — заревел он. — Дерьмовые ублюдки. Не смейте со мной играть. Я ваш враг. Я не шучу. Вы должны бояться меня, будьте вы прокляты!

Носовое орудие пиратского парусника окуталось тонким кольцом дыма. Чаз вскрикнул от ярости и страха.

Пушечное ядро ударило в воду в десяти метрах, подняв белопенный фонтан брызг. Волны зашлепали в борт лодки.

— Мерзавцы. — Это был уже не крик и даже не шепот. Адреналин и кураж ничего не решали, у него совсем не осталось сил. — Я вам покажу. Сволочи. Дикари. Я не игрушка.

Где-то на пределе слухового восприятия раздался хор сопрано, выводивший песнопения черной мессы.

Чаз датавизировал код активации в процессор килотонной бомбы, висевшей у него на поясе. Старая добрая надежная бомба. Все время была с ним. Она сотрет усмешки с их лиц.

Но ничего не произошло, его нейронаноники не работали. Боль выжигала все остальные ощущения, оставляя лишь оцепенение. Пальцы бессильно скребли по небольшой контрольной панели бомбы в попытке открыть крышку. Он сумел наклонить голову и сфокусировать взгляд. Панель управления была темной. Электроника отказала. Он потерпел неудачу.

Слезные железы, о которых он давно забыл, увлажнили глаза, кулак опустился на деревянный борт, выдавая полное отчаяние.

Пиратский корабль догоняли две триремы. Теперь гонка продолжалась между этими тремя судами, хотя одно из боевых каноэ все еще не сдавалось, и его гребцы, блестя испариной, словно кожа у них была смазана маслом, упорно вспенивали воду веслами. К крикам и свисту на берегу добавились песни и хоралы последних пяти тысячелетий существования человечества.

С пиратского корабля сделали еще выстрел, желая окончательно запугать жертву.

— Нет, вы меня не получите! — в ярости закричал Чаз. Он уперся руками в борта и стал раскачивать лодку, и без того уже пляшущую на волнах после падения ядра. — Никогда. Я не стану одним из вас. Только не это.

Боль и онемение жадно вцепились в его тело. Руки начали соскальзывать, но вода уже плеснула через борт, и лодка перевернулась, выбросив его в Джулиффу. Он увидел, как вверх стремительно унеслись пузырьки воздуха. Серебристая пленка поверхности быстро удалялась. Нейронаноники выдали предупреждение о наполнении легких водой. Боль уменьшилась. Его импланты снова заработали. Значит, под водой он вне досягаемости для своих врагов. Все свои сенсоры Чаз сфокусировал на бомбе, увлекающей его тело в глубину.

Пение на берегу прекратилось. Желанная жертва (какое неспортивное поведение!) попыталась сама себя уничтожить. Но она еще за это поплатится.

Гребцы на лодках, уставшие и злые, подняли весла. Паруса пиратского корабля плавно свернулись вверх, а моряки так и остались на реях, замерев, словно затаившиеся пауки. Все в гневе уставились на покачивающуюся перевернутую лодчонку.

Но одержимые Даррингхэма объединили свои силы, и вода вокруг лодки Чаза Паске покрылась крупной рябью.

— Эй, смотрите, это же Моисей! — раздался с причала чей-то крик. В толпе послышался смех, топот ног и новые крики, требующие возвращения участника соревнований. — Моисей! Моисей! Моисей!

Воды Джулиффы начали расступаться.

Чаз понимал, что происходит. Вокруг него становилось светлее, давление уменьшалось. На контрольной панели бомбы рубиновой сеткой зажглось табло. Он не торопясь набирал код и смотрел, как цвет секторов меняется с красного на зеленый. Вода забурлила вокруг, вихревые потоки закрутили ноги. И вот неспокойная поверхность воды уже готова была обрушиться на него. Поздно.

Ядерный заряд мощностью в килотонну взорвался на дне двадцатиметрового кратера, образовавшегося в реке. Первый выброс энергии уперся прямо в центр трансмерного разрыва в небе. Из реки с медлительной неизбежностью поднялось ослепительное солнце, и вся вода словно устремилась вслед за ним. В окружающий мир хлынули потоки энергии всех спектров. Никто из собравшихся на берегу зрителей даже не успел понять, что произошло. Похищенные тела распадались на атомы быстрее, чем импульсы ощущений могли дойти до мозга. Осознание истины пришло лишь после того, как души одержимых вновь оказались в ненавистном небытии. Через две секунды после взрыва на Даррингхэм почти со скоростью звука устремилась сорокаметровая волна. И под зловещей сенью ядерного гриба повторно умерли десятки тысяч восставших мертвецов, погребенные в своих великолепных дворцах и замках.

Благодаря зрительным имплантам, выведенным на полную мощность, Варлоу казалось, что он летит сквозь сухой светящийся радужный туман. Мельчайшие энергетические заряды все еще заставляли частицы кольца медленно перемещаться; микроскопические потоки тонкой пыли плавно огибали осколки камней и льда. Несмотря на радужное свечение, Варлоу летел практически вслепую. Лишь изредка под ногами искрами невидимого костра вспыхивали далекие звезды.