Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

«Даймасио» скрылся из вида. Сиринга почувствовала искажение ткани пространства энергоформирующими клетками как резкий толчок; для «Эноны» оно проявилось яркой вспышкой. Вспышкой, дающей определенные сведения. Космоястреб инстинктивно почувствовал координаты выхода корабля в реальное пространство.

— Вперед! — Передача Сиринги прозвучала отчетливо для всех.

Поток энергии наводнил энергоформирующие клетки космоястреба. В ткани пространства появился разрыв, и они нырнули в расширяющуюся червоточину. Сиринга почувствовала, что сбоку от них «Гракх» формирует собственный тоннель, а потом разрыв закрылся за кормой корабля, оставив их в небытии безвременья. Воображение в сочетании с транслируемыми реальными ощущениями космоястреба создали впечатление головокружительной скорости, но всего на пару ударов сердца — период, требуемый для прохождения червоточины. На каком-то неопределимом расстоянии впереди открылся выход, еще одна структура небытия, словно бы закручивающаяся вокруг них. Понемногу стал проявляться свет звезд, образующий вокруг корпуса тончайший узор бело-голубых линий. И через мгновение «Энона» выскочила в реальное пространство. Звезды снова превратились в осколки бриллиантов.

Горизонт событий рассеялся вокруг корпуса «Даймасио», оставив корабль в пяти световых днях от звезды системы Хонек. Сенсорные комплексы и теплоотводящие панели стали медленно подниматься над его обшивкой, словно в теплый весенний день пробуждалось спящее существо. Как и всем кораблям адамистов, ему потребовалось некоторое время, чтобы проверить координаты и убедиться в отсутствии поблизости случайных комет или каменных осколков. Этот промежуток времени был чрезвычайно важен, поскольку колоссальные искажения, сопровождающие открытие космоястребами выхода из червоточины, остались незамеченными.

Капитан «Даймасио», все еще не догадываясь о невидимых преследователях, запустил главный ядерный двигатель и направил корабль к следующей точке прыжка.

— Он снова движется, — объявила Сиринга. — Готовится войти в звездную систему. Будем перехватывать его?

Мысль о том, что антиматерия может попасть в обитаемую систему, вызывала у нее тревогу.

— Куда он направляется теперь? — спросила Эйлин Карух.

Сиринга обратилась к сводке ожидаемых событий, хранящейся в памяти «Эноны».

— Похоже, что к Кирчолу, наиболее удаленному газовому гиганту.

— На орбите есть какие-то поселения?

Она еще не научилась извлекать информацию из памяти космоястреба, как извлекала ее из электронных устройств.

— Не числится ни одного.

— Значит, у него там назначена встреча. Не задерживайте его, просто не выпускайте из вида.

— И позволить войти в обитаемую систему?

— Конечно. Послушай, если бы мы хотели поймать его на перевозке антиматерии, мы могли бы задержать его в любую минуту в течение последних трех месяцев. С момента, когда нам стало известно, что товар на борту. С тех пор как мы начали за ним следить, «Даймасио» посетил семь населенных систем, не угрожая ни одной из них. А теперь мой агент подтверждает, что капитан нашел покупателя среди отчаянных парней из числа сепаратистов. Они-то мне и нужны. Так мы сможем обезвредить одновременно и поставщика, и получателя. А если повезет, через них можно попытаться выйти и на станцию, где производится антиматерия. Выигрыш по всем направлениям, надо только проявить немного терпения.

— Хорошо. Ты все слышал? — спросила Сиринга у Тетиса.

— Конечно, слышал. И она права.

— Я понимаю, но… —Ее мысли окрасились сложной гаммой нетерпения и неудовлетворенности.

— Смирись, младшая сестренка. —Эти слова сопровождал мысленный смех.

Тетис всегда знал, чем ее поддеть. «Гракх» родился раньше «Эноны», но существовала еще и разница в размерах; при диаметре корпуса в сто пятнадцать метров «Энона» была самым крупным из потомков «Иасиона». Да и сам Тетис смог превзойти сестру в физическом отношении только в период половой зрелости, когда в процесс включились гормоны роста. Но между ними всегда существовала близость, и они постоянно соревновались друг с другом.

— Никогда не встречал такого несуразного капитана, —поддразнил ее Рубен. — Никакой выдержки, сплошное юношеское безрассудство. Это о вас, юная леди. Когда все закончится, я уволюсь с корабля, и плевать на условия контракта.

Она рассмеялась вслух, но из уважения к Эйлин постаралась скрыть смех кашлем. Несмотря на врожденную привычку к откровенности, приобретаемую вместе с геном сродственной связи, способность Рубена уловить ее эмоциональное состояние всегда вызывала у Сиринги изумление.

— Но на другие мои подростковые качества ты никогда не жаловался, —парировала она, сопровождая свою мысль весьма откровенным визуальным образом.

— Ох, леди, дай только закончить смену.

— Я тебе это припомню.

Перепалка с Рубеном немного ослабила напряженность ожидания.

Для прыжка к планете требовалась более точная траектория, чем в межзвездном пространстве, и «Даймасио» добрых пятнадцать минут потратил на выравнивание курса. Наконец его новый орбитальный вектор уперся в Кирчол, после чего корабль трансформировался для прыжка.

— Прошу проверить состояние боевых систем, —скомандовала Сиринга, как только пламя двигателей «Даймасио» начало угасать.

— Боевые осы и защитные системы ближней обороны активированы, —ответил Чи.

— Отлично. Всем готовность номер один. Неизвестно, сколько противников имеется на орбите Кирчола, так что будем приближаться с максимальной осторожностью. Адмирал желает получить этот корабль неповрежденным, но в случае численного перевеса противника мы запустим боевых ос и отойдем. Будем надеяться, что это и есть их гнездо.

До нее отчетливо донеслось мысленное ворчание:

— Лишь бы это не был еще один отвлекающий маневр. Надоело.

Оттенок нескрываемой усталости безошибочно подсказал ей, что это Оксли, по возрасту превосходивший даже Рубена — ему было сто пятьдесят. Синон рекомендовал его, когда Сиринга набирала свой первый экипаж, и Оксли остался в команде при переходе во флот исключительно из личной преданности. Это лишь усиливало чувство вины.

«Даймасио» прыгнул.

Кирчол казался грязно-коричневым шаром, висящим в трехстах семидесяти тысячах километров от «Эноны» в окружении спутников, тускло мерцающих в лучах угасающей звезды. Этого газового гиганта никак нельзя было сравнить с величественным Сатурном, слишком уж он оставался невзрачным и блеклым. Даже его атмосферным бурям не хватало свирепости.