Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Единица? — медленно переспросил Квинн. — Ты имеешь в виду человека?

— Я имею в виду человеческое тело с модифицированным мозгом, объединенное с любым числом клонов через сродственную связь. Этому проекту я и отдаю все свои силы, находясь здесь, в изгнании. И, могу добавить, несмотря на трудности изоляции, добился некоторого успеха. Мозг с функцией параллельного мышления сконструирован, и сейчас мои коллеги постепенно проводят изменения ДНК плазмы моего зародыша. Потом в искусственных утробах мы вырастим клонов. Наши разумы будут объединены с самого момента оплодотворения, они станут чувствовать то же, что чувствую я, видеть то, что вижу я. Моя личность будет в равной степени присутствовать в каждом из них, произойдет гомогенизация. В конце концов это первоначальное тело обратится в прах, а я буду продолжать жить. Смерть для меня останется в прошлом. Смерть умрет. А я буду распространяться по миру, пока не овладею всеми его ресурсами, промышленностью и населением. А затем образуется новая форма человеческого общества, неподвластная слепому и непреодолимому инстинкту продолжения рода. Мы станем более рациональными, более зрелыми. В конечном счете я предполагаю объединиться с биотехконструкциями, — я буду не только человеческим телом, но и космическими кораблями и биотопами. Жизнь, не ограниченная временем и физическими возможностями. Я вознесусь над всеми границами, Квинн, разве эта мечта не стоит того, чтобы посвятить ей свою жизнь? И я предлагаю ее тебе. Девчонки с ферм обеспечат зародышами нас всех. Модификация твоей ДНК не составит труда, и каждый из твоих клонов начнет размножаться самостоятельно. Ты можешь присоединиться к нам, Квинн, ты можешь жить вечно. И с этой Баннет ты разберешься легко: десять, двадцать, целая армия твоих зеркальных повторений может нагрянуть в ее аркологию и осуществить месть. Разве это не прекрасно, Квинн? Разве не лучше, чем бродить ночью по джунглям и вспарывать людям животы ради нескольких тысяч комбодолларов?

Вся сила воли потребовалась Квинну, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Он уже жалел, что пришел сюда, жалел, что обратил внимание на ту пустельгу. Брат Божий, он искренне об этом пожалел. Баннет ничто по сравнению с этим безумцем, Баннет просто воплощение благоразумия. И тем не менее весь этот бред, высказанный Латоном, звучал до ужаса логично и притягивал его, словно танец черной вдовы. Обещание бессмертия было сродни его собственным уловкам по отношению к привам, только с дьявольской силой связывающее его тайной, так что повернуть назад уже невозможно. Квинн понимал, что Латон никогда не допустит, чтобы он добрался до космопорта в Даррингхэме, не говоря уж о том, чтобы сесть на космический корабль. Только не теперь, когда он столько узнал. Единственная возможность выбраться из этого дерева (из этой комнаты!) и сохранить свой мозг — принять его предложение. Причем согласие должно быть самым убедительным в его жизни.

— А «распространение» разума не потребует отказа от моей веры? — спросил он.

Латон сдержанно усмехнулся.

— Твоя вера только окрепнет в многочисленных телах и будет пронесена через столетия. Ты даже сможешь открыто ее пропагандировать. Какая разница, если отдельные твои единицы будут заключены в тюрьму или даже казнены? Ты, истинный ты, все равно останешься.

— А секс? Я смогу заниматься сексом?

— Да, лишь с одной небольшой разницей: каждый твой ген будет доминантным. Каждый из твоих потомков станет еще одной частью тебя.

— А насколько ты продвинулся в создании параллельно мыслящего мозга? Вырастил хотя бы один, чтобы посмотреть, как он работает?

— Мы уже прогнали цифровую модель через биотехпроцессор. Анализ программ показал ее пригодность. Это стандартная техника, с ее помощью эденисты создавали космоястребов. Они ведь работают, не так ли?

— Конечно. Слушай, в общем, я заинтересован. Брат Божий, кто бы смог отказаться от вечной жизни? Вот что я скажу, я не стану предпринимать никаких попыток вернуться на Землю, пока твои клоны не вылупятся из искусственной утробы. Если они будут так хороши, как ты обещаешь, я всецело с тобой. Если нет, останемся при своих. Черт, я не возражаю подождать несколько лет, если это потребуется.

— Похвальное благоразумие, — проворчал Латон.

— А пока неплохо было бы повредить коммуникационный блок инспектора Манани. Ради нашего общего блага. Как бы то ни было, никому из нас не надо, чтобы он обращался в столицу за помощью. Нет ли у тебя флека с разрушающим процессор вирусом? Если я просто разобью его модуль, он сразу поймет, кто это сделал.

В комнату вошла Аннами, держа в руках поднос с бифштексом и полулитровой кружкой молока для Квинна. Она поставила поднос ему на колени и нерешительно оглянулась на Латона.

— Нет, моя милая, — сказал Латон. — Никакой это не святой Георгий, пришедший, чтобы спасти тебя от огнедышащего дракона в моем лице.

Она порывисто вздохнула и покраснела.

Квинн по-волчьи усмехнулся и занялся бифштексом.

— Я думаю, достигнутое соглашение меня устраивает, — сказал Латон. — Один из моих людей подготовит флек до того, как ты уйдешь.

Квинн отхлебнул молока и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Отлично.

С церковью в Абердейле творилось что-то неладное. Всего половина скамей были собраны и установлены, хотя Хорст Элвис использовал готовые доски, оставшиеся после работы привов. Да и в трех скамейках, смонтированных во время редких приступов трудовой активности, вызванной угрызениями совести, он сильно сомневался: вряд ли они выдержат вес более чем четырех человек. Но крыша не текла, внутри появились молитвенники и облачение, необходимое для проведения служб, и у него имелся достаточный запас духовной музыки на флеках, которую аудиовидеопроектор транслировал на всю церковь. Даже после неудачного начала строительства церковь осталась символом надежды. А с недавних пор стала и его убежищем. Хорст не был настолько глуп, чтобы верить в защиту освященных стен, но привы никогда не заходили внутрь.

Однако что-то все же проникло.

Хорст стоял перед скамьей, которая служила ему алтарем, как вдруг волосы на его руках встали дыбом, словно он оказался на пути мощного статического заряда. В церкви ощущалось чье-то присутствие, бесплотное, но обладающее грозной разрушительной силой. Он чувствовал на себе чей-то взгляд. И чувствовал возраст этого нечто, непостижимый для его разума. Впервые увидев гигантею, Хорст в изумлении простоял перед ней целый час. Живое существо, которое уже было старым, когда по Земле ходил Христос. Но по сравнению с этой древностью гигантея могла показаться сущим ребенком. Древность, внушающая ужас.