Филип Фармер - Ночные кошмары

— Да, мы это понимаем, — вздохнул Ленхаузен. — Но что, если президент считает, что необходимо нанести ядерный ракетный удар до того, как это сделает другая страна?

— Не знаю, — ответил Пол Эйр. Он начал расхаживать взад-вперед и потеть. — Я неоднократно пытался объяснить, что у меня нет контроля над своим даром, над этой силой. Все, что представляет для меня непосредственную угрозу, кажется, умирает. Атомная война угрожала бы мне, даже если бы атака была начата из этой страны на другую. Враг, конечно, ответил бы, и это была бы угроза. Чтобы остановить ее, я или то, что работает внутри меня, может решить, что человек, который дает приказ атаковать, должен упасть замертво, прежде чем он сможет произнести это слово. Это означает, что тот, кто отдаст приказ, попытается нажать на кнопку, умрет. Значит президенту нет необходимости отдавать приказ о нападении. Нападение, которое он будет пытаться предотвратить, никогда не произойдет. Вражеский руководитель умрет прежде, чем президент успеет отдать приказ. И его преемник умрет, и так далее. Таким образом, у президента нет никакой необходимости отдать свой приказ. Вы понимаете, что я имею в виду? Видит Бог, я уже говорил вам об этом… И я нахожу этот визит ненужным и раздражающим. Кажется, я не могу донести правду до вас, людей в Вашингтоне…

Ленхаузен с горечью сказал:

— То, что вы сделали, сводит на нет наш атомный потенциал. Мы не можем его использовать, и это ставит нас в невыгодное положение по сравнению с государствами, которые обладают большим потенциалом в обычных средствах ведения войны. И Советский Союз, и Китай могут собрать гораздо большие армии, чем мы. Военно-морской флот Советского Союза больше нашего. Россия может захватить Европу в любой момент, и мы ничего не сможем с этим поделать. И Китай может захватить Азию. Что тогда произойдет?

— Не знаю, — не ответил Пол Эйр. — Возможно, я — вернее, существо во мне — решу, что подобное вторжение непосредственная угроза для меня. Тогда я смогу убить китайских или российских лидеров прежде, чем они успеют отдать приказ атаковать. Я не знаю. Я знаю, что он, вероятно, решит, что вторжение в эту страну любой державы будет непосредственной угрозой для меня. В таком случае никакого вторжения не будет.

— Но такая участь может постигнуть кого-то из Старого Света, и вы ничего не сделаете, — вздохнул Ленхаузен.

— Вы говорите обо мне как о предателе, — очередной раз вздохнул Эйр. — Разве я не смог убедить вас, что я абсолютно не контролирую ситуацию? Во всяком случае, вы сказали мне, что иностранные правительства узнали обо мне и не будут нападать, потому что боятся, что их руководители упадут замертво, если они закажут такое. Не то чтобы они собирались это делать. Все это гипотетично.

— Когда-то вы были бунтовщиком. Но вы покинули своих товарищей, когда организация была объявлена незаконной. Я бы подумал…

— Я не тот Пол Эйр…

— Иногда мы задаемся вопросом, являетесь ли вы вообще Полом Эйром, — в свою очередь вздохнул Ленхаузен.

Эйр рассмеялся. Он знал, о чем думает Ленхаузен. Тинкроудор объяснил ему, что некоторые высшие чины должны быть убеждены, что он не сможет превратиться в существо, чуждое Земле. А потом некоторые из них пришли к выводу, что настоящий Пол Эйр убит, а его место заняла неведомая тварь. Это существо, «это чудовище из космоса», явилось, чтобы захватить Землю или, по крайней мере, разрушить ее, чтобы та была беспомощна перед вторжением, которое последует…

«Научно-фантастические рассказы и фильмы ужасов приучили людей думать именно так, — сказал Тинкроудор. — Я и сам думал о том же, но внимательно наблюдал за тобой. Ты действительно настоящий Пол Эйр. По крайней мере, половина оригинала. Ты можешь быть одержим, но не полностью».

Впервые Пол Эйр полностью осознал, что он единственный свободный человек на планете. Он мог делать все, что хотел, и никто не мог его остановить. Он мог переехать в любую страну по своему желанию, и власти не смогли бы его остановить. Ни США, ни страна, в которой он хотел бы жить, ничего не могли сделать. Он мог жить, где хотел, воровать, открыто грабить, насиловать и убивать, и ему ничто не помешало бы.

Только, к счастью, у него не было ни малейшего желания делать что-либо из этого. Но что, если у кого-то другого был такой же опыт? Что, если какой-нибудь безнравственный человек столкнулся бы с этим существом в лесу рядом с фермой?

И что это был бы за мир, если бы у каждого были сверхъестественные силы? Никто не смел бы угрожать кому-то еще. Но как насчет ссоры, в которой оба считали бы себя правыми? Это была обычная ситуация. Умрут ли оба спорщика? Нет, если только каждый из них не намеревался причинить физический вред другому. А это означало, что умрет тот, кто использует насилие.

— Нам не о чем говорить, — заявил Пол Эйр. — Я устал от того, что ты и другие правительственные чиновники меня прослушивают.

«В том числе и президент», — подумал он. Но Пол Эйр не мог заставить себя сказать это. Он все еще испытывал некоторое благоговение перед главой исполнительной власти.

— Я не хочу вас больше видеть или слышать о вас, если только в стране не наступит чрезвычайное положение. И я сомневаюсь, что даже тогда в этом есть какая-то необходимость.

— Надеюсь, что любая чрезвычайная ситуация рассосется прежде, чем вы осознаете, что происходит, — заметил Ленхаузен. — Некоторые фанатики утверждают, что это так!

— Я публично отверг все эти идеи, — напомнил Пол Эйр. — Я не виноват, что люди не обращают внимания на то, что я говорю.

Он посмотрел на свои наручные часы.

— У меня назначена встреча. Так почему бы вам не уйти сейчас?

— Вы же — гражданин… — попытался пристыдить его Ленхаузен и остановился. Глаза за толстыми стеклами очков выпучились, лицо покраснело.

Он сглотнул, достал носовой платок, вытер очки и лоб, снова надел очки и попытался улыбнуться. Он крепко сжал платок в кулаке.

— Вы в безопасности, если не попытаетесь наброситься на меня, — мягко сказал Пол Эйр.

— У меня и в мыслях такого не было, — отмахнулся Ленхаузен. — Очень хорошо. Если вы не выполните свой долг…

— Не могу, не хочу…

— Результат будет тот же. Но, как я уже начал говорить, президент хотел бы получить от вас хотя бы одно заверение. Выборы через год, и…

— И вы хотите, чтобы я пообещал, что не буду баллотироваться в президенты? — поинтересовался Пол Эйр. — Но я сказал ему, что у меня нет таких амбиций.

— Люди, как известно, меняют свое мнение.

— Я не заинтересован. Тогда я бы все испортил. Было время, когда я был достаточно невежествен, чтобы поверить, что могу добиться большего, чем кто-либо другой в Белом доме. Но с тех пор мои горизонты расширились. Я все еще невежествен, но не настолько.