Филип Фармер - Ночные кошмары

БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ ИМЕЛО свои преимущества. Когда он мчался от полюса к полюсу, как блюдцевидный Санта-Клаус, то натыкался на фотоны, гравитоны, рентгеновские лучи, магнитные линии и хронотроны. Но они были безвкусны. Тост с маслом, хрустящий бекон, жареное яйцо, дыня, кофе — совсем другое. Прием пищи был восхитителен, так же как и выход. До перемены он испражнялся с поспешностью и стыдом, хотя был слишком туп, чтобы понять, что так оно и есть. Теперь он испытывал почти экстаз; избавиться от лишнего было так приятно, как принять его, но по-иному…

Очередной раз став человеком, он побрился, принял душ, оделся, четыре часа читал и в половине восьмого вышел из своей квартиры. Дневной администратор и охранники поздоровались и посмотрели на него с едва скрываемой неприязнью, страхом и благоговением. Они были там, чтобы защитить его. На самом деле они защищали других от него. Остальные — это остальная часть человечества.

Только фактически они не могли защитить ни его от людей, ни людей от него.

Он вышел из здания. На другой стороне улицы был еще один жилой дом. Там находились помещения, где десятки людей круглосуточно наводили камеры на его обитель или слушали, используя сверхчувствительные микрофоны. Пол Эйр «видел» их ночью и днем. Они подчинялись различным агентствам в Вашингтоне, Европе и Азии. Они шпионили за ним и друг за другом.

Пол Эйр быстро прошел двенадцать кварталов и свернул на подъездную дорожку, ведущую к огромному старому особняку. Когда-то тот принадлежал богатой семье, потом стал похоронным бюро, а теперь превратился в его штаб-квартиру. Толпа на подъездной дорожке и на крыльце приветствовала его, когда он прошел среди них. Они протянули к нему руки, но так и не прикоснулись к нему. Он сделал жест, чтобы они отступили, и они хлынули, как волна, отступающая от берега. Они любили его и ненавидели.

Из тысячи людей, собравшихся на пустой стоянке автомобилей, территории, тротуаре и крыльце половина была хромыми, больными, слепыми, умирающими. Остальные — родственники, друзья или наемные работники, которые помогли им сюда добраться на костылях, носилках и инвалидных колясках. Пол Эйр мог и хотел бы отправить большинство из них домой здоровыми. Но что он мог сделать для других, тех, кого определяли как здоровых? Как он мог бороться с жадностью, ненавистью, предрассудками?

Порой все люди казались ему прокаженными.

Он остановился на крыльце, обернулся и поднял руку. Повисла тишина.

— А теперь ступайте домой! — сказал он. — Покажите дорогу остальным!

Раздались крики радости и изумления. Костыли полетели в воздух. Мужчины и женщины танцевали и плакали. Дети встали с инвалидных колясок. Некоторые, все еще оставаясь на носилках, скрылись в ожидающие их машины скорой помощи. Это были те, чье выздоровление займет какое-то время. Женщина, чьи уродливые кости начали желтеть, закричала от страха. Но через несколько недель с ней все будет в порядке.

Человек, стоявший у подножия лестницы, ведущей на крыльцо, внезапно сунул руку в карман пальто и вытащил револьвер. Его лицо было бледным и искаженным.

— Умри, грязный антихрист! — закричал он. — Умри и иди к черту!

И тут боль пересилила ненависть. Убийца выронил револьвер и схватился за грудь. Двое в штатском двинулись к нему, но было слишком поздно. К тому времени, как они добрались до него, он уже лежал мертвым на тротуаре.

Пол Эйр пробормотал:

— Они никогда ничему не учатся!

ВНАЧАЛЕ ОН СИДЕЛ в большом кабинете, пока «пациенты» проходили мимо или их проносили перед ним. Они входили в одну дверь и, не останавливаясь и не разговаривая, направлялись к выходу. Не было никаких дел, кроме как вводить и выводить людей. Каждому была вручена карточка, в которой говорилось, что, если получатель пожелает, он может отправить любую сумму, которую ему захочется, по этому адресу. Пол Эйр не сомневался, что среди его сотрудников были агенты Американской медицинской ассоциации и Управления по контролю за продуктами и лекарствами. Они смотрели на него так, словно он был ястребом среди цыплят или хозяином цыплят. Но их отчеты были однообразными, не приправленными нарушениями.

Через несколько месяцев Пол Эйр переехал на веранду. В теплую погоду он смотрел на прохожих через затемненные окна. В холодную погоду крыльцо было застеклено. Автомобили, грузовики и автобусы проползали мимо по подъездной дорожке в форме подковы и по улице, пока он смотрел на бледные и полные надежды лица. Чтобы исцелиться, он должен был увидеть их во плоти. Одного взгляда было достаточно.

С другой стороны, ему не нужно было видеть, чтобы убивать. Снайперы, спрятанные в комнатах на много этажей выше него, падали замертво, когда клали палец на спусковой крючок. Автоматическое устройство, настроенное на то, чтобы отравить его газом, работающее под управлением часового механизма, чтобы не было прямого посвящения человека, превратилось в дым. Какой-то фанатик-самоубийца попытался влететь на своем самолете, начиненном нитроглицерином, в штаб-квартиру Пола Эйра, но взорвался над рекой Иллинойс. Бомба замедленного действия взорвалась перед лицом человека, прежде чем он успел вытащить ее из машины.

Несомненно, было много других случаев со смертельным исходом, о которых Пол Эйр ничего не знал.

Это было для него самой странной вещью в его способностях. Он не имел ни малейшего представления о том, как все это действует. Не было ни щекотки, ни покалывания, ни изменения температуры тела, ни внешнего или внутреннего проявления энергии, передаваемой или отводимой.

Однако он установил, что не убивает только потому, что ему не нравится тот или иной человек или он его ненавидит. Сила активировалась только тогда, когда человек становился для него непосредственной опасностью.

Он был загадкой не только для себя. Все, даже индейцы в отдаленных джунглях Амазонки или аборигены в великой австралийской пустыне слышали о нем. Они приезжали отовсюду, и бизнес в Бусирисе, штат Иллинойс, процветал. Все мотели, гостиницы и жилые дома были забиты битком. Мотели и рестораны возводились, как телефонные столбы. Полицейскому департаменту пришлось удвоить свой транспортный отдел, но налогоплательщики не стали возражать. Пол Эйр заплатил за новый персонал. Соседи Эйра протестовали по поводу переполненных улиц, но никто ничего не мог с этим поделать.

Порой Пол Эйр сидел на веранде даже во время обеда или расхаживал взад и вперед, пока мимо носили больных. В семь часов вечера он исчезал в глубине дома. Его сотрудники оставались на своих местах еще на два-три часа, чтобы завершить свою работу. Но ему хватило десяти часов и тридцати с лишним тысяч человек в день. И это было слишком. Он был измотан, хотя ничего не делал, кроме как сидел, ходил и время от времени совещался со своим менеджером и секретаршами. Он шел домой без телохранителя, хотя тротуары и улицы были заполнены больными, ожидающими, когда он их увидит.