Филип Фармер - Ночные кошмары

Рэд просыпался. Крыс не было. Ужас таял, как кусок льда, только что вынутый из холодильника.

— Укус, укус, укус и вот… — пробормотал Рэд, обращаясь к Блику. — Человек не должен умирать от укусов.

— Сны не могут убить.

— Они убили больше людей, чем когда-либо убивали автомобили. Наполеон и Гитлер были мечтателями. Грезили наяву. Если подумать, именно мечтатели изобрели автомобиль.

— А кто придумал сны? — спросил Блик.

Вопрос удивил Рэда, и он забыл, что собирался сказать дальше. Блик казался славным парнем с хорошими знакомствами, достаточно умным для своей работы. И все же время от времени он отпускал странные замечания. В голове его среди тараканов пруссаков было несколько зеленых тайских.

Блик взглянул на свои наручные часы.

— Да, знаю, — отмахнулся Рэд. — Нам пора идти.

Ринго начал спускаться в люк. Ожидая его, Рэд огляделся. Небо было, или казалось, самым глубоким голубым из всех, что он когда-либо видел. Высокие здания, стоявшие вдоль улицы, были подобны горам. Люк находился в том месте, где солнечный луч, проскользнув между двумя зданиями, высветил асфальт. «Как индейцы, идущие через перевал, — подумал Рэд. — Или Золотая Орда, вторгшаяся в страну теней». Ощущение нереальности, которую солнечный свет всегда накладывал на город Золотых Ворот, была самой острой, из всех, что он когда-либо чувствовал. Тени боролись с ним, пытаясь удержать власть над реальностью, но не отступали.

Блик стоял рядом с ним, явно пытаясь придумать, что сказать, прежде чем сесть в машину и уехать. Мимо проехала машина с молодой парой, и девушка, прелестное создание, указала на Рэда и что-то сказала водителю, симпатичному парню. Тот быстро проследил за ее взглядом, потом взглянул на Блика, и губы его сложились в слова.

— Боже мой!

— Парад уродов, — прошептала девушка.

Рэд продемонстрировал ей средний палец. Девушка, оглянувшись, сначала испугалась, но потом рассмеялась, повернулась к юноше и что-то сказала. Рэд на мгновение подумал, что молодой человек может дать задний ход и выскочить из машины и броситься в драку, но, сбросив скорость, машина рванулась вперед. Оба пассажира запрокинули головы, как будто смеялись.

Рэд пожал плечами. Он уже много раз видел подобную реакцию. Люди всегда были шокированы, когда обнаруживали заговор его генов, направленный на то, чтобы исказить человеческое лицо. Потом они рассмеивались.

Скривившись, Рэд нырнул в люк и начал спускаться по лестнице.

— Как продвигается твоя поэма? — неожиданно поинтересовался Блик.

Рэд удивился, почему он спрашивает его об этом, но ответил:

— «Королева Тьмы»? Нет, ничего не писал. Муза не посещает. Во всяком случае, я никогда не относился к стихоплетству серьезно. Поэзия лишь пофлиртовала со мной. А вдохновение не собирается меня целовать, как настоящих поэтов.

— Странный ты какой-то, — пробормотал Блик. — Хотя среди моих «клиентов» странных полным-полно. Канализационные работы привлекают нестандартных, кроме того, это же Калифорния… Значит, ты больше не собираешься писать стихи?

— С меня хватит, — покачал головой Рэд. — Все, чего я хотел за последние два года, — это написать четыре идеальные строки. К черту эпические творения, особенно о канализации. Все, что мне было нужно, — это четыре строчки, которые заставили бы всех запомнить меня навсегда… Я бы согласился и на две строки. Две строки, запечатленные в памяти всего мира, и чтобы человечество не видело лица за ними. Это не так уж много, но… Но муза покинула меня. Она больше не приходит в мои сны. Теперь туда приходят только крысы.

Блик выглядел расстроенным. Однако он часто таким казался.

Плоскости его лица естественным образом сложились в дорожную карту человеческого горя.

— Ты хочешь сказать, что ты покончил с творчеством?

— Как поэт — да. А так как я наполовину поэт, хотя и плохой, то выжил во мне только человек.

Блик, казалось, не знал, что сказать.

— Увидимся, — сказал Рэд и спустился по лестнице. Они с Ринго взяли инструменты и зашагали по коридору. Где-то впереди забился сток, и они должны найти его и убрать.

Они прошли участок, где над головой горели постоянные огни, а затем через темные места, где единственным источником света были их фары. «Как шахматная доска, — подумал Рэд, где единственными фигурами были пешки».

Потом их лампы высветили большую кучу чего-то неопределимого. Эта масса напоминала плотину, по крайней мере на фут выше, чем вода, подпирающая ее.

Ринго, опередивший Реда на несколько шагов, остановился на дорожке и посмотрел вниз. Рэд начал было что-то говорить, но тут Ринго закричал.

Масса ожила. Она стала подниматься из канала, и два щупальца обвились вокруг ног и талии Ринго.

Рэд был парализован. Туннель превратился в пушечный ствол, по которому выпалила нереальность.

Ринго боролся со щупальцами, отрывая большие куски мягкого коричневого вещества. Кости, соединенные вместе в суставах, вываливались из материала на бетонную дорожку, но другие псевдоподии выросли из массы и схватили Ринго за горло и между ног. Они вытягивались, обвивая Ринго, а Рэд смотрел. Луч его фонаря высветил открытый рот Ринго, белые зубы, белки глаз. Это также отразилось на единственном выпученном глазу — на шишке сбоку рядом с Ринго.

Внезапно у Ринго отвисла челюсть, а глаза начали стекленеть, как у чудовища. Либо он потерял сознание, либо у него случился сердечный приступ. Что бы это ни было, он упал на массу, недалеко от глаза, и погрузился в нее лицом вниз.

Рэд хотел убежать, но не мог оставить Ринго в этой тошнотворной массе. Внезапно, словно внутри него захлопнулся выключатель, он прыгнул вперед. На краю дорожки он наклонился и схватил Ринго за левую лодыжку. Щупальце, мягкое, скользкое, вонючее, поднялось над краем бетона и обвилось вокруг его ноги. Он закричал, но не отпустил лодыжку. Рэд знал, что если бы он смог ухватиться получше, то, вероятно, смог бы его вытащить. Он должен был освободить его, потому что Ринго, если он еще не умер, скоро задохнется.

Прежде чем Рэд успел перехватить лодыжку и выбраться, он оказался по пояс в этой массе. Она просочилась на дорожку, окутала его и втянула в себя.

Стеклянный глаз застыл перед его лицом — он был на конце стручка, раскачиваясь взад и вперед перед Рэдом.

Рэд, все еще крича, снял шлем и ударил в глаз. Тварь в ответ ударила его, вырвала, и он оказался в темноте. Шлем был сорван и погрузился в огромное тело. На мгновение внутри загорелся красный свет, а затем исчез.

Рэд совсем забыл о Ринго. Он бился, отбивался и вдруг оказался на свободе. Всхлипывая, он пополз прочь, пока не уперся в стену. Он не знал, в какую сторону идти вверх, но надеялся, что идет в правильном направлении. Тварь не могла далеко продвинуться по воде. Рэд вылез из канала, чтобы встать на дорожку,