Гораций Голд - Искривление

Они растеклись по берилитовым коридорам, от их шагов подрагивал твердый металл. Они поднимались, спускались по лестницам и во все ответвления, пока корабль не оказался заполненным толпами жаждущих крови воинов, одетых в деловые костюмы.

Но они распахивали двери и врывались без сомнений, не обращая внимания на смертоносные выстрелы, которыми их встречали после мгновения первого удивления. Резня с обеих сторон была страшной. Пули косили близоруких ученых, если те мешкали, выискивая взглядом врага. Другие, слабые и непривычные к бою, также пали, хотя и сражались храбро до последнего.

Лэнс бежал по центральному коридору, пытаясь найти главную рубку, которая, как он полагал, должна была находиться в центре корабля.

Сквозь шум и грохот раздался чей-то торжествующий крик:

— Я захватил капитана!

Лэнс поспешил на триумфальный рев. Капитан гордо стоял между двумя учеными, его руки были вывернуты за спину. Пилот висел на ремнях, его лицо было залито кровью.

— Позовите пилота! — заорал Лэнс маячившим сзади него людям в коридоре.

Внезапно стало тихо. Раненые япошки, побежденные численным превосходством, лежали закованные на полу. Пилот, прихрамывая, вытащил мертвеца из кресла и сел, чтобы вести корабль.

— Настройте радио, — сказал Лэнс Риду.

Рид повернул циферблат, начав с самой короткой волны и увеличивая длину. Экран оставался темным, и ни малейшего шума из усилителя.

— Ничего, — коротко бросил он.

Капитан пожал плечами и горько улыбнулся.

— В нашей схватке не было смысла, — сказал он устало. — Несколько минут назад мы услышали от нашей военной станции в Японии, что…

— Заткнись! — отрезал Рид.

Он увеличил мощность. Сквозь статику, которая затрещала из динамика, прорвался голос с оксфордским акцентом. Пустой экран засветился рябью. Возникло усталое, охваченное паникой искаженное лицо.

— И по этой причине я призываю всех, кто может услышать меня, подняться на дирижабли и устремиться в небеса. Облака бактерий, волны ядовитого газа несутся по всему миру, не оставляя ничего живого. Это чудовищное убийство. Весь цивилизованный мир мертв. Остались только дикари в отдаленных уголках Земли. Нет безопасного места, кроме неба и далеких от континенте островов.

Он перешел на крик:

— Ради всего святого! Бегите с Земли. Она обезумела! Она умирает!.. Мои силы тают. Мне не спастись. И газовые облака движутся сюда… неуклонно… так быстро…

Экран помрачнел. Раздался далекий последний крик, затем все смолкло.

— Теперь вы понимаете, о чем я, — сказал капитан, наконец. — Я полагаю, что мы единственные цивилизованные люди, оставшиеся в живых. У нас нет другого выбора, кроме как разделить общую участь. Мы видели, как наш военный диспетчер умер от газа еще до того, как замолчал его передатчик.

Лэнс уставился в пол. Он колебался.

— Мы можем быть уверенными, что вы не окажете сопротивления? — спросил он, не поднимая глаз.

— К чему нам драться? — ответил капитан. — Мы же все понимаем. Попытаемся ли мы убить вас из-за политических или из религиозных соображений? — Он развел руками. — Больше не за что бороться. Наш единственный шанс — быть вместе.

Лэнс повернулся к пилоту.

— Летите, пока мы не доберемся до центра Южной Сибири, и зависните там до утра. Пусть японцы спят, и выставьте охрану во всех местах корабля, — приказал он Риду.

Он безучастно смотрел на экран визора, на котором видны были звезды в восточном секторе неба и чернота там, где корчилась Земля…

СОЛНЦЕ, по крайней мере, было теплым, и ни один желтый или зеленый оттенок в атмосфере не свидетельствовал о ядовитых газах. Бактериями можно было пренебречь. Сибирь была достаточно далека от мест сражений и безопасной; а если когда-нибудь наступит зима, смертельные микробы умрут из-за отсутствия условий для размножения, что сделает мир снова пригодным для жизни.

В любом случае, место, которое они выбрали в Сибири, не было затронуто западными колонизаторами по какой-то странной причине, хотя почва выглядела довольно плодородной, а климат — комфортным, несмотря на сезонную сухость. Позже, когда станет безопасно исследовать руины погибшего мира, возможно, найдутся семена для посадки; пока же синтетической пищи хватит, чтобы продержаться почти год, если сидеть на строгом пайке.

С ностальгией Лэнс думал о грязной арендуемой квартире, где он нередко голодал, но все же был доволен, а иногда почти счастлив. Улицы, изрытые линиями метро, некогда кипели шумом жизни. Отвратительность небоскребов прятала от людей красоту. Но теперь все было мертво: сила первобытных и полуцивилизованных эпох, интеллектуальный и художественный расцвет третьего тысячелетия, рассудительное спокойствие и духовные ценности четвертого и пятого тысячелетий.

Все мертвые и не погребенные! Но семьсот шестьдесят человек, помышлявших теперь о мире, были живы — вероятно, последние из человечества.

Рид управлял трубкой визора, обыскивающего своими окулярами нетронутую поверхность земли под ними.

— Теперь ты нищий, Уортинг, — с горечью сказал Лэнс своему другу.

Уортинг пожал плечами.

— Я был им все время.

— Мне кажется, я вижу колонию — примерно в пятидесяти милях отсюда! — воскликнул Рид.

Черно-белое пятнышко на желто-зеленой поверхности могло быть чем угодно.

— Следуйте туда, — приказал Лэнс пилоту.

Пятнышко превратилось в деревню и, по мере приближения, превратилось в отдельные здания, приземистые, желто-черные каменные сооружения самой грубой архитектуры. Низкая стена окружала деревушку; за ее пределами, под теплым солнцем, козы и овцы паслись на низкорослой траве. За крошечными пастбищами виднелись сотни мелких земельных участков — жалкие тычки грубых овощей, цеплявшихся за жизнь.

Вращение ручки увеличило работающие на полях фигуры до поразительно больших размеров. Приземистые, некрасивые, неуклюжие, с лоснящейся желтой кожей, в мятых бесформенных одеждах, из-за которых они казались толще, чем могли быть.

— Земледельцы.

— Может быть, мы сможем обменяться с ними на семена, — предложил Рид.

Лэнс ничего не ответил, но продолжал разглядывать ничего не подозревающих трудяг внизу.

— Мне кажется, это женщины, — осторожно заметил он.

— Надеюсь, — ответил Кант, — что знания человечества не будут потеряны, равно как и само человечество.

Корабль бесшумно опустился на землю. Отправили делегацию исследовать деревню, в то время как остальные начали сооружать временные жилища и центр для исследовательских экспедиций.

Женщины безразлично разрешили им изучить местность. На самом деле, во время осмотра им не только не мешали, но и полностью игнорировали.