Даша Пац - Оттепель не наступит [litres]

Однако, других вариантов у меня пока не было. Я быстрым шагом направился к снегоходу.

Когда мы приехали, Юнона всё ещё спала мёртвым сном. Заявиться с ней в таком состоянии в бар было опасно, учитывая, что там могло быть полно её знакомых. И было ясно наверняка: никому из них нельзя доверять.

Достав из кармана телефон, набрал Темзу и попросил выйти.

– Что с ней? – подняла брови журналистка, когда застала меня у снегохода.

– Долгая история. Если вкратце… Судя по всему, она что-то узнала. Наелась карамели. Но вовремя одумалась и всего лишь отрубилась.

Теми нахмурилась и стала накручивать каштановую прядь на палец.

– Зачем мы здесь? – спросил я. – Нам нужно бежать.

– Сначала ты введешь нас в курс дела.

Я покосился на вывеску «Гуарана», под которой выясняли отношения два вусмерть пьяных мужика.

– Не слишком ли опасное место для обсуждения наших дел? Ты знаешь, что именно тут Юнона занималась своими грязными делами?

– Конечно, знаю, – ехидно ухмыльнулась Темза. – Не один ты здесь умеешь ковыряться в грязном бельишке. Но это сейчас не важно, – она вдруг стала серьёзной и покосилась на Юнону. – Барри, здешний бармен, мой давний знакомый. Он нас выручит.

Час от часу не легче. Последнее, чего мне хотелось, – доверять кому-то из этой вшивой забегаловки.

– Бери Юнону и пойдём. Надень ей капюшон. Чтобы посетители не видели лица. И сам капюшон накинь. А ещё лучше – сними очки. Нечего мне всем подряд показываться в обществе детектива.

– Я ж не Кларк Кент какой-нибудь. Мы тут уже бывали с Максом. К тому же, без очков я будто слепой крот.

– У тебя есть идеи получше? – прошипела Теми. – Делай, как говорю.

– Ни за что, – возразил я, но капюшон, всё же, накинул.

Аккуратно взял Юну и, закинув её на плечо, двинулся за Теми. В баре, как и всегда, было шумно. Никто даже не посмотрел на странную сцену того, как подозрительный тип куда-то волочет девчонку без чувств.

Бармен, завидев меня, ухмыльнулся и покосился на Юнону. Теми подошла к нему, что-то сказала и, обернувшись на меня, кивнула. Улыбка Барри мне совершенно не нравилась. И вдруг я уже второй раз за вечер ощутил чужой взгляд на себе.

Из угла бара пьяными глазами на меня глядел Эрик Трульс. Сердце, казалось, подскочило к горлу. Я резко отвернулся и быстрым шагом последовал за Теми, которая вошла в неприметную дверь, находящуюся по правую сторону от бара.

Мы вошли в небольшой узкий слабоосвещённый коридор, в конце которого была лестница. У стен стояли бочки и ящики с пустыми бутылками. Судя по всему, это было какое-то подсобное помещение. Поднявшись наверх, мы оказались у очередной двери.

– Добро пожаловать в «Свет в тоннеле», – улыбнулась Теми, вставив ключ в замочную скважину.

Комната оказалась куда просторнее, чем я себе представлял. И гораздо уютнее, по сравнению с соседским баром. В углу у окна за рабочим столом сидел Феликс и даже не поднял на нас глаз. Он сосредоточенно что-то набирал на небольшом ноутбуке. У стены стоял ярко-оранжевый диван с фиолетовыми подушками, делящий соседство с маленьким журнальным столиком. В противоположном углу находилось подобие кухоньки: миниатюрный навесной шкафчик, электрический чайник и плита на две конфорки. При желании тут даже можно было жить. Если бы не одно «но»: тонкая дверь совсем не защищала от шума внизу. Даже на втором этаже было слышно веселье завсегдатаев «Гуараны».

Я скинул обувь и отнёс Юнону на диван, аккуратно опустив её на фиолетовые подушки.

– Что с ней? – подал голос Феликс.

– Карамель, – выдохнула Теми. – Должна проснуться к утру.

– Может, поставить капельницу? – поинтересовался её напарник.

– Не помешает, – кивнула Темза.

А затем, села за стол и, подперев подбородок, твёрдо сказала:

– Рассказывай.

Улыбнувшись нахлынувшему чувству дежавю, я сел прямо на пол у ног Юны и, тяжело вздохнув, начал рассказывать о том, что произошло.

Головная боль, казалось, разрывала черепную коробку изнутри. Я невольно застонала и попробовала пошевелиться.

– Лежи. Не двигайся, – послышался знакомый голос.

Я резко открыла глаза, смутно вспоминая прошедшие события, и наткнулась взглядом на сидевшего рядом Гарьера. Возле него стояла капельница, трубка которой вела мне в руку.

– Где мы? – выдохнула я, почувствовав, как ускоряется биение сердца. – В папином доме?!

– Нет, не переживай. Мы в безопасности.

Я покосилась на левую руку, в которой чувствовался дискомфорт.

– Меня опять привёл в чувства Феликс?

– Ну а кто ж ещё, – усмехнулся детектив и поправил очки.

Я опустила голову обратно на подушку и зажмурилась. Мой план полетел к чёртовой матери. В груди больно кольнула совесть. Снова… Опять они за своё.

– Так… Где мы? – повторила вопрос.

– В Штаб-квартире интернет-издания «Свет в тоннеле».

– Что ж, – усмехнулась я, – выглядит местечко под стать такому дурацкому названию. Где Теми и Феликс?

– Разъехались по домам.

Повисло молчание. Я облизнула пересохшие губы. Почему на душе было тепло и больно одновременно?.. Ответ, конечно же, был мне известен. Только признаваться себе не хотелось.

– Надо было тебе бросить меня там. Надо было сделать, как я сказала, – фраза прозвучала чересчур тихо.

Но он меня, всё-таки, услышал.

– Это исключено, и я тебе уже говорил, почему.

К горлу подкатил ком. Мне вдруг стало невероятно обидно и больно. А ещё… К этим чувствам примешалась радость. Было стыдно и страшно это признавать. Но я привязалась к нашей чудной компашке. И вновь чувствовать одиночество не хотелось.

Следом в памяти вспыхнуло отцовское письмо.

– Гарьер, – позвала я. – Мне надо тебе кое-что рассказать.

Он поднял на меня свой пронзительный взгляд и улыбнулся.

– Можешь ещё пару часов поспать. Сейчас только без пяти минут три.

– Я не хочу спать. У меня есть должок за спасение. Не люблю быть в долгу.

Детектив, казалось, совсем меня не слышал. Он поднял глаза на колбу в капельнице и поднялся.

– Как вовремя ты проснулась. Боялся тебя разбудить, когда буду убирать эту штуку. Феликс показал, как это сделать.

Он взял с пола бутылочку, от которой разило спиртом за километр, достал из пакетика ватный диск и, смочив, взялся второй ладонью за мою руку.

– Вот так, – тихо приговаривал он, вынимая иглу из моей вены, – согни руку, чтобы кровь не текла.

Я послушалась.

– О каком долге ты вообще говоришь? – усмехнулся Филипп, вновь сев рядом. – Считай, что мы в расчёте.

Я тяжело выдохнула и поджала губы. По какой-то невероятной причине мне отчаянно захотелось плакать. Нельзя… Хватит уже рыдать в присутствии Гарьера.

Но подкативший ком был сильнее меня.