Оро Призывающий - Я убил Бессмертного - Том 3 [СИ]

Но это всё — его вина. Что бы кто ни думал. Всё это — его вина.

И Ральф снова прокручивал в голове момент их будущей встречи, надеясь, что она — рано или поздно — всё-таки состоится.

К полудню кофе начал преобладать над алкоголем.

Со вчерашнего дня Майкл Крейн так и не ложился, боясь пропустить что-нибудь важное — очередные сенсационные новости, важный звонок. Все дела, встречи были перенесены, все настырные журналисты слались лесом — конечно, максимально вежливо, но непреклонно. Любые деловые партнёры не менее вежливым тоном оповещались о том, что господин Крейн занят срочными делами и не сможет принять их в ближайшие дни.

Чёрт. Этот Готфрид, даже исчезнув, продолжает приносить ему убытки.

У Крейна дрожали руки. Не от алкоголя и кофе, а от нервов. Все эти события, смерти, всё, что случилось — всё понемногу расшатывало его психическое равновесие, и теперь оно медленно подошло к рубежу, за которым — нервный срыв и лёгкое безумие. Крейн старался держаться, убеждая себя, что всё кончено и он победил.

Но… победил ли?

Нужно было убить его. Нужно было идти до конца, а не останавливаться на полумерах. Какая-нибудь бомба, заложенная в домике садовника, убила бы почти наверняка. Но нет — он вцепился за пришедший в голову выход!

А всему виной страх. Крейн отлично помнил, что уже убивал этого человека — двадцать лет назад. Убивал и надеялся больше никогда не увидеть… Как оказалось, в случае с Артуром Готфридом даже это не гарантия. Вот потому-то он и предпочёл отправить его в другой мир — из страха, что не сможет убить до конца.

А теперь сидеть, нервничать…

Да ещё и та тварь. Что это было? Какая-то ручная зверушка Готфрида, принесённая из иного мира? Демоны наверняка знали ответ, но молчали. Удовлетворены ли они тем, что он сделал?..

Крейн не знал. Он вообще многого не знал. Не знал, куда отправился Готфрид и нету ли шансов, что тот вернётся. Не знал, как будто оправдываться в ситуации с американцами, которых рано или поздно хватятся — они ведь не рядовые Плутающие! Не знал, как объяснил генералу Козлоконю гибель пятнадцати солдат, оставшихся в засаде…

Кофе или коньяк?..

Пожалуй, кофе. Двойную порцию и без сахара.

Старс-эн-Страйпс ходил по палате туда-сюда, постоянно что-то про себя бормоча, и это раздражало Джебедайю. Наверное, будь на месте Старса кто-то другой, его бы давно выгнали, но вип-статус Плутающего не давал персоналу клиники так с ним обойтись.

— Старс, — Джебедайя постарался, чтобы его голос звучал максимально мягко и терпимо, но раздражение всё равно прорвалось наружу. — Старс. Присядь. Не мельтеши перед глазами.

— Я… — Старс застыл посреди помещения, а затем повернулся к своему товарищу. — Джеб, что нам делать? Нам точно нужно что-то делать.

Джебедайя вздохнул, и это отозвалось лёгкой болью в сломанных рёбрах. Старс… слишком нервный и нетерпеливый. Джебедайя давно подозревал, что его продюсеры не позволяют Плутающему ходить в действительно опасные рейды, чтобы не рисковать своим «рекламным лицом» и не терять прибыли.

Что ж, как итог — Старс совершенно не готов к настоящей опасности. Вот и мечется, как пятилетка в супермаркете, потерявший из вида мамочку. Ох… что-то будет.

Джебедайя закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

— Что нам делать, Джеб? — снова повторил Старс. — От них никаких вестей. Пропали, как будто…

Джебедайя покачал головой, не открывая глаз.

— Они живы, Старс.

— Откуда ты знаешь? Ты торчишь тут в своей палате, пока они там…

— Они живы, — повторил Джебедайя уже с нажимом. — Во-первых, я верю в это и молюсь Господу, чтобы Он не оставил их в трудный час. А во-вторых, будь они мертвы, об этом бы уже трубили по всем новостям.

— А если… — Старс чуть не задохнулся от волнения. — Если тот, кто их убил, забрал тела? Или уничтожил? Специально, чтобы…

— Старс, — мягко, но настойчиво порекомендовал Джебедайя. — Иди и умойся холодной водой. Твой костюм слишком жаркий для такой погоды.

Моргнув пару раз, Старс и правда отправился в уборную, охладиться. И как он может носить эту парилку днём и ночью?..

Джебедайя помотал головой. Не о том он думает, не о том. Всё-таки, как бы ни раздражало паникёрство Старса и его уверенность в том, что всё плохо…

Всё действительно было плохо. Эмбер, Ральф и Йоко пошли ловить Готфрида — и попросту исчезли. Никто их с тех пор не видел, никто о них с тех пор не слышал, и даже телефоны не отвечают, выдавая один и тот же ответ — о том, что абонент находится вне зоны действия сети.

Старса можно было понять, в каком-то смысле. Вчера вечером они всё ждали, когда же троица объявится снова, затем пол-ночи копались в русском Интернете, ища хоть какие-то упоминания или зацепки.

Что ж, русский Интернет оказался точно такой же помойкой, как и американский или какой-то другой. Море лишней информации, чьи-то особо ценные мнения, шуточки в комментариях… И никакой конкретики. В основном, шумиха шла либо вокруг странного «интервью» (узнав о нём от Старса, Джебедайя посмотрел его уже дважды), либо вокруг заявления о Крейне.

И ничего о том, где Эмбер, Ральф и Йоко могли бы быть сейчас. Живые, мёртвые, здоровые, раненные — никаких следов.

Старс постоянно вспоминал о своём собственном похищении. Именно после него он, кажется, стал на порядок нервнее и истеричнее. Джебедайя не мог его винить — пережить то, что ощутил Старс, очнувшись в могиле… Не каждый сможет сохранить после этого рассудок.

И тем не менее, по мнению Джебедайи, Старс слишком уж нервничал. Увы, сейчас они ничего не могли сделать с ситуацией — ему самому было ещё рано вставать, а сам Старс… тот вообще, кажется, боялся от него отойти, чтобы не потерять последнего члена команды.

И всё время нервничал. Ходил, бормотал, причитал…

В то время как следовало терпеливо и праведно молиться. Сложив руки вместе, Джебедайя возвёл глаза к потолку и зашептал тихие, спокойные слова молитвы.

Он искренне верил, что ситуация разрешится. Пока неясно, как, неизвестно, когда и с каким исходом. Но — с Божьей помощью и с Его же благословения — всё закончится хорошо.

Люк смотрел в окно машины без особого интереса. Август нет-нет, да поглядывал на него искоса, стремясь поймать во взгляде иномирного императора любопытство или какую-нибудь другую яркую эмоцию, но… нет.

Конечно, невозможно удивляться вечно. Видимо, к чудесам нового мира он уже привык, а если и не привык — всё-таки прошло слишком мало времени, да и видел он не так много — то, по крайней мере, пригляделся. Удивляться каждому новому чуду уже не хотелось и не получилось.

Да и тем более, Люк, кажется, попросту не понимал половины. Ещё бы — не зная языка.