Владимир Грузда - Время Змея

Но где-то внутри мелькнула тень сомнения. Пряник, предлагаемый красивой обольстительницей, выглядел замечательно. Как бы он не превратился в морковку, за которой ему придется идти туда, куда поведут погонщики. Очень не хотелось выглядеть наивным школяром. Особенно в глазах этой молодой, привлекательной женщины.

— Вы что, Екатерина, детективов начитались? — сказал Рассказов, стараясь говорить снисходительно и вальяжно. Давая понять, что он читает ее как открытую книгу. — Вы предлагаете мне стать вашим внештатным корреспондентом?

— Зачем вы так… — журналистка искренне обиделась и опустила глаза. Но уже через мгновение вновь решительно поглядела на молодого полицейского. Она не боялась конфронтации. А еще — не любила проигрывать. — Я предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество. Выгодное обеим сторонам.

Он мог казаться молодым и неопытным, но кое-что в жизни понимал. А потому безусловно верить в бескорыстные жесты судьбы не собирался. Возникал правомерный вопрос: зачем столь успешной и настырной (в хорошем смысле этого слова) журналистке понадобился он, молодой «необстрелянный» сотрудник Отдела Дознания? Ответа Рассказов пока не знал.

— Ну и какого рода взаимовыгодное сотрудничество? — Сергей слегка прищурил глаз, не переставая фиксировать любое движение тела и мимику лица собеседницы.

— У нас с вами будет много интересных дел, где мы сможем обмениваться информацией, — Екатерина искренне улыбнулась, и улыбка вернула ей женственность и обворожительность, стерев налет деловитости и серьезности. — Например, случай самоубийства. Или не самоубийства Иванова?

Рассказов напрягся. Такого поворота он не ожидал. Вот уже несколько минут он боролся с искушением распрощаться с рыжеволосой красавицей и, наконец, добраться до отдела обработки корреспонденции, чтобы получить интересующую информацию по делу Иванова. Но услышать это имя здесь и сейчас оказался решительно не готов. Подозрение разгорелось с новой силой. И он почувствовал как кровь прилила к щекам.

Журналистка чуть заметно сузила глаза, словно пыталась считать нужные сведения с лица Рассказова. Сергей расстроенно смотрел на нее, ругая себя за то, что выдал себя слишком бурным проявлением эмоций. Сдерживаясь и стараясь говорить как можно медленнее, он произнес:

— Что вы хотите сказать, говоря «не самоубийство»?

Глаза Семеновой вспыхнули счастливым огнем:

— Так я и знала! — выдохнула она. — Это не самоубийство, ведь так?

— Что вы хотите сказать, говоря «не самоубийство»? — жестко и настойчиво повторил Рассказов.

— Как насчет взаимовыгодного сотрудничества? — игриво, но решительно вопросила Семенова, словно перекинула на интерфейс полицейского договор необходимый к ратификации.

— Екатерина Алексеевна, — еще более жестко сказал он. — Я сотрудник полиции, при исполнении. Если вы обладаете какой-либо информацией относительно этого дела, вы обязаны сообщить ее мне!

С минуту они смотрели в глаза друг другу. Рассказов твердо и вопросительно, Семенова — твердо и оценивающе.

— Сокрытие…

Журналистка примирительно вскинула вверх руки, прерывая речь полицейского, предупреждающую о гражданской и уголовной ответственности.

— Я за наше сотрудничество! — Ее голос звучал так, словно она уже добилась всего, чего хотела. — Когда капитан Феоктистов заявил о предварительной версии самоубийства, я сомневалась в правильности его слов. Так как позавчера вечером на сервер нашей редакции поступило сообщение от гражданина Иванова. Текст сообщения вызывает сомнения в его добровольном уходе из жизни.

— Почему не передали это сообщение в полицию? — сурово спросил Рассказов, но ничуть не смутил Екатерину. Та даже улыбнулась.

— Вот для этого и нужно сотрудничество! Правда?

— Есть закон…

Семенова вновь вскинула вверх руки:

— Мы знаем законы! В сообщении не было призывов о помощи, не было указаний на убийцу, ничего такого…

— Мне нужно получить это сообщение, — Рассказов решительно встал, но Екатерина продолжала сидеть, всем своим видом показывая, что и полицейскому незачем куда-либо бежать.

— Когда Феоктистов заявил о предварительной версии самоубийства, я засомневалась, — повторила она. — А когда сегодня утром наши серверы оказались взломаны и пропала вся переписка за позавчерашний день, я утвердилась в своих сомнениях!

Рассказов снова сел на диван.

— Вы заявили о взломе? Нашли взломщиков?

Семенова устало махнула рукой.

— Нас пытаются взломать по нескольку раз на дню. До сих пор взломать удавалось лишь три раза. И все это было несколько лет назад. Инженер по Безопасности Сети проинформировал, что нас зачистили так, что искать следы бесполезно и… даже не безопасно.

Рассказов удивленно приподнял бровь, и это движение не ускользнуло от журналистки. Она беззлобно усмехнулась:

— Как раз дело по вашему профилю.

— Что было в сообщении Иванова? — игнорируя замечание, спросил Рассказов. Сейчас его интересовало только это. — Кто-нибудь может восстановить?

Журналистка игриво прищурила глаза:

— Да.

— Кто?

— Я!

Рассказов молчал и ждал. Семенова не стала глумиться над молодым дознавателем и перекинула на его МУН текст сообщения.

— Имею привычку все копировать и дублировать, — пояснила она. — Читайте сами.

Рассказов жадно набросился на послание, на время забыв где и с кем он находится.

«Меня убили. Это секта! За всем стоит „Левиафа“. Их покрывает полиция. Голубь принесет ответ.»

Рассказов перечитал несколько раз. Смысл доходил с трудом. Написанное очень походило на бред шизофреника. Сергей колебался. Конечно, смерть Иванова наступила при не вполне выясненных обстоятельствах. Существуют косвенные улики, подтверждающие версию об инсценировки самоубийства. Его собственное признание подтверждает версию убийства. Потерпевший бросает подозрение на некую организацию, имеющую религиозное основание и опирающуюся на поддержку полиции. И завершает сообщение неоднозначным утверждением. Но все эти заявления разбиваются о суровый вердикт патологоанатомов. Слова шизофреника не имеют юридической силы.

Екатерина внимательно следила за полицейским, когда тот вдумчиво и молчаливо разбирал текст.

— Ну и что вы обо всем этом думаете? — не выдержала журналистка. Рассказов вернулся в реальный мир.

— Почему Иванов обратился в вашу редакцию? — неторопливо заговорил он, продолжая анализировать информацию. — У вас с гражданином Ивановым были какие-то контакты до этого?

— Если и были, то я об этом ничего не знаю. А обратился к нам потому, что мы единственные в городе говорим правду, не взирая на лица!

Прозвучало пафосно. Екатерина даже горделиво вздернула подбородок. Рассказов подумал, что любой журналист скажет то же самое о своём медиахолдинге. Но благоразумно промолчал об этом. В ответ сказал: