Мюррей Лейнстер - Удивительные истории

— Что ты хочешь этим сказать?

— Все просто… Вселенная сама по себе разумна. Есть разум и есть материя, его вмещающая. Космическая песчинка по имени Земля имеет собственный разум, сознание. Твои выводы всегда будут не корректны, пока в расчеты не будет включен фактор разума!

Профессор скривил губы.

— Как всегда, слишком надуманно, — он прокомментировал. — Красивая гипотеза, Чарли. Она вселяет надежды. Я хотел бы, чтобы это было правдой. Но все вещи должны заканчиваться. Даже Земля должна умереть.

— Не наша Земля. Ты смотришь в прошлое, профессор, для доказательства, я же смотрю в будущее. Дайте планете достаточно продолжительное время, и на ней будет развиваться жизнь. Подождите еще немного, и она сама станет разумной. Наша Земля просто приходит в сознание. А у нас есть, по крайней мере, тридцать миллионов лет для того, чтобы найти решение.

— Что ты имеешь в виду?

— Человека. Разумного обитателя Земли. Крохотный и громадный фактор икс.

Это, конечно, была немного специфическая беседа. Разговор таких людей очень часто касается тем, столь отвлеченных, что рядовому гражданину трудно задуматься над ними всерьез. Но этот разговор был очень уместен в свете того, что произошло после. Теперь мы, как и все остальные, знаем, что Чарли Хайк был прав. Даже профессор Уильямс… Наша Земля обладает собственным сознанием. Меньше чем через двадцать четыре часа ей пришлось использовать свой разум, чтобы спасти себя от разрушения…

А в тот вечер раздался звонок, прервавший спор двух ученых людей. Это была приватная линия, соединяющая кабинет профессора с его домом. Профессор взял трубку.

— Минутку… Да? Все нормально.

Затем Уильямс сказал:

— Я должен пойти домой, Чарли. У нас будет еще много времени. Тогда мы можем пойти в обсерваторию.

И это показывает, как мало мы знаем о себе. Бедный профессор Уильямс! Мог ли он подумать, что эти случайные слова были последними, которые он смог сказать Чарли Хайку.

Содрогался весь мир! Это оказалось началом конца! И Чарли Хайк оказался в вихре событий. Ближайшие несколько часов должны были стать наиболее напряженными в истории планеты.

Катастрофа случилась ночью. Звезды, бесчисленные и яркие, зажигались в небе над пустыней. Это была та прекрасная южная ночь, которую все мы знаем, если не сами, то понаслышке. Звезды мягко мерцали на черном бархате небес. Каждый маленький огонек был сообщением из бесконечности. Космическое величие, разум, хаос, вечность — ночь грез. Вечером Чарли говорил о Разуме во Вселенной. В ту ночь, когда он смотрел на звезды, он был олицетворением Вселенского Разума. Безусловно, в ту ночь добрый гений взял шефство над Землей.

Дул холодный ветер. Его порывы приносили шум ближайшего поселка; смех, песни детей, мурлыканье моторов и испуганный лай собак — звуки, свидетельствующие о жизни человека и его цивилизации. С горы, на которой располагалась обсерватория, город, видневшийся вдали среди песков пустыни, казался россыпью драгоценностей. На востоке серп луны склонился над горой. Чарли шагнул к окну.

Он любовался всем этим. Утонченная красота была сродни поэзии: участок пустыни, горы, свет в восточном небе, грустные тени, сгустившиеся на севере.

На западе высились горы — черная волнистая линия на фоне звезд. Прекрасная ночь, согретая дыханием пустыни, была созвучна мечтам Хайка.

Он смотрел, как профессор спускается по тропе под акациями. Автомобиль проехал вверх по дороге. И когда он проезжал мимо, Чарли рассмотрел его стремительные формы и водителя, сидевшего в кабине. Это был один из тех великолепных роскошных автомобилей, которые в последнее десятилетие опять вошли в моду. Его двигатель мягко мурлыкал, большие тяжелые шины были покрыты пылью. Шикарная машина, судя по всему, приехала из пустыни. Вот автомобиль остановился. Без сомнения кто-то приехал за Уильямсом. Если так, то стоит пойти в обсерваторию и немножко поработать.

В строгом смысле этого слова Хайк не был астрономом. Он не стал делать астрономию своей единственной профессией. Но он знал многие вещи о звездах, которые более ортодоксальные профессора не могли себе даже представить. Чарли был мечтателем. Он имел собственное видение Вселенной, собственную систему мироздания, и у него со звездами имелся общий секрет.

Он бы не стал разглашать свои взгляды на мироустройство, хотя бы потому, что не желал лишний раз оказаться поднятым на смех в научных кругах. Истинность структуры Вселенной, открывшейся его пытливому уму, пока что невозможно было доказать математически, но если бы он и смог это сделать — все равно бы ему не поверили. Хайк ощущал Вселенную, как бурлящий океан Жизни и Разума. Разум! Разум, как цель и смысл бытия материи. Человек был его проявлением, способом самоосознания материи здесь на Земле. Вселенная была беременна Разумом, жаждала познать сама себя. Чарли посмотрел на звезды. Он вышел из кабинета Уильямса, прошел через приемную и оттуда к лестнице, которая привела его к обсерватории. Пока Чарли ожидает своего друга, у него будет достаточно времени для наблюдений. Каким-то шестым чувством он ощущал, что настало время для открытия. Он приехал в Аризону, чтобы использовать телескоп своего друга астронома. Инструмент, который Чарли использовал в своей обсерватории на горе в штате Колорадо, не давал ему тех результатов, что он ожидал. Здесь, в штате Аризона, в сухом чистом воздухе, который до сих пор всегда давал такие великолепные результаты, он надеялся найти то, что предполагал. Но даже он не ожидал обнаружить то страшное доказательство правоты своих дерзких гипотез, которое ему суждено было найти.

Это одна из самых странных частей истории. И вышло так, что он оказался здесь в тот самый момент, когда судьба и безопасность мира зависели от него. Много лет он и его старый наставник, доктор Роболд втайне работали над самыми невероятными проектами. Они оба были мечтателями. В то время, как другие издевались над их «фантастическими и необоснованными грезами», они молча готовили переворот в науке.

Мальчик с зажигательным стеклом вырос под опекой доктора Роболда. Настало время, когда он реально мог много больше, чем собирался сделать Архимед при помощи рычага. Хотя мир не знал это, Чарли Хайк достиг точки, откуда он мог буквально испепелить Землю.

Но это не входило в его планы; хотя он имел возможность, у него не было конечно, ни малейшего намерения. Он был мечтателем, и это было частью его мечты, что человек разорвет его цепи, приковывавшие его к Земле, и сможет выйти во Вселенную. Это было великим замыслом, и если бы не страшное событие, которое забрало его жизнь, он бы без сомнения достиг цели.