Филип Дик - Симулякры [litres]

– Посмотрите-ка на них, – сказала Молли.

– Я как раз на них и смотрю, – ответил Нат.

– И думаешь: «Тут мог быть и я». Верно? Вообще-то я сомневаюсь, что у тебя хватило бы мужества публично высказывать свои убеждения. Я весьма сомневаюсь, что у тебя вообще есть хоть какие-то убеждения… Ой, смотрите! Здесь сам Гольц.

Она была права. Бертольд Гольц, вождь, находился сегодня здесь. Этот человек появлялся и исчезал совершенно непонятным образом – никогда нельзя было предугадать, где и когда он может объявиться.

Наверное, Гольц использовал принцип фон Лессингера. То есть путешествовал во времени.

«Это дало бы Гольцу, – подумал Нат, – немалое преимущество перед харизматическими лидерами прошлого, которое заключается в том, что он мог бы сделаться в некотором смысле бессмертным. Его нельзя убить общепринятым, тривиальным способом. И этим, наверное, объясняется факт, что правительству никак не удается уничтожить движение».

Кстати, интересно, почему это Николь допустила такое? А допустила она такое, скорее всего, потому, что вынуждена была допустить.

Технически Гольца, конечно, можно убить, но тогда в будущее отправится Гольц более раннего образца и заменит убитого. И Гольц будет жить, не старея и не меняясь внешне, и это принесет движению ни с чем не сравнимую пользу, потому что у него будет руководитель, который не пойдет по стопам Адольфа Гитлера, и у него не разовьется парез [13] Парез – неполный паралич. ( Прим. перев .) или другое ведущее к деградации личности заболевание.

Джим Планк, поглощенный разворачивавшимся зрелищем, пробормотал:

– Красив сукин сын, да?

На него, похоже, Гольц тоже произвел впечатление. Человек этот мог бы запросто сделать карьеру в кино или на телевидении. А еще больше ему бы подошла роль эстрадного конферансье. У Гольца, несомненно, был стиль. Высокий мужчина со слегка затуманенным взором… Но чуть тяжеловат, как показалось Нату. На вид Гольцу было лет сорок пять, и стройность и мускулистость юноши уже не были ему присущи. Маршируя, он изрядно потел. В общем, никаких особенных физических качеств у этого человека не было, как не было в нем ничего призрачного и эфирного. Да и особой духовностью это волевое мясистое лицо не отличалось…

Демонстранты повернули, голова колонны приблизилась к такси.

Машина остановилась.

– Он командует даже тачками, – язвительно заметила Молли. – По крайней мере, местными. – Она коротко рассмеялась, но в смехе ее прозвучала тревога.

– Нам бы лучше убраться с дороги, – сказал Джим Планк, – а то они просто промаршируют по нам, как колонна марсианских муравьев. – Он сунулся к пульту управления такси. – Черт бы побрал эту развалюху, она мертва, как могильная плита.

– Поражена ужасом в самое сердце, – съязвила Молли.

В первом ряду демонстрантов, в самом центре, шагал Гольц, держа в руках многоцветное, развевающееся по ветру знамя. Увидев их, он что-то прокричал. Нат ни слова не понял.

– Он советует нам убираться прочь, – сказала Молли. – Может, нам и вправду позабыть о записи Конгросяна и присоединиться к нему? Взять и вступить в его движение… Что ты там бормочешь, Нат? Вот твой шанс. Ты даже сможешь на законных основаниях заявить, что тебя к этому принудили. – Она отворила дверцу и легко спрыгнула на тротуар. – Я не намерена рисковать своей жизнью из-за сбоя в системах автомата двадцатилетней давности.

– Хайль, могущественный вождь! – коротко сказал Джим Планк и присоединился к Молли на тротуаре, не мешая двигаться демонстрантам, которые теперь как единое целое что-то гневно кричали и оживленно жестикулировали.

– А я остаюсь здесь, – сказал Нат, окруженный со всех сторон звукозаписывающим оборудованием.

Рука его механически легла на драгоценную систему «Ампек Ф-а2», он не намерен был оставлять ее на произвол судьбы даже перед угрозой встречи с самим Бертольдом Гольцем.

Приблизившись к машине, Гольц вдруг усмехнулся. Это была вполне сочувственная усмешка, как будто Гольц, несмотря на всю серьезность своих политических намерений, оставил в своем сердце местечко и для сочувствия.

– У тебя тоже неприятности? – спросил Гольц Ната.

Первый ряд демонстрантов – включая и самого вождя, – уже поравнялся со старым драндулетом. Шеренга разделилась на две части, которые неровной волной обтекли машину с обеих сторон. Гольц, однако, остановился. Он вынул из кармана красный носовой платок и вытер им вспотевшую шею и лоб.

– Извините за то, что оказался у вас на дороге, – сказал Нат.

– Черт возьми! – ответил Гольц. – Я ждал вас. – В его темных умных глазах засветились тревожные огоньки. – Нат Флайджер, заведующий отделом репертуара и исполнителей фирмы «Электроник мьюзикал энтерпрайз» из Тихуаны. Оказался здесь, на земле папоротников и лягушек, чтобы записать Ричарда Конгросяна… потому что вам не посчастливилось вовремя узнать, что Конгросяна нет дома. Он в нейропсихиатрической клинике «Франклин Эймз» в Сан-Франциско.

– О господи! – ошеломленно сказал Нат.

– А почему бы вместо Конгросяна не записать меня? – дружелюбно спросил Гольц.

– Что сделать?

– О, я могу для вас покричать или даже произнести речь, включив в нее несколько очень актуальных лозунгов. Минут на тридцать… Этого хватит, чтобы заполнить маленькую пластинку. На нее не будет хорошего спроса ни сегодня, ни завтра, но очень скоро… – И Гольц подмигнул Нату.

– Нет, спасибо, – сказал Нат.

– Ваше существо с Ганимеда слишком чисто для моих речей?

Улыбка Гольца была начисто лишена тепла, она будто приклеилась к его лицу.

– Я еврей, мистер Гольц, – сказал Нат. – Поэтому мне трудно проявлять энтузиазм, глядя на неонацистов.

Повисла недолгая пауза. Потом Гольц сказал:

– Я тоже еврей, мистер Флайджер. Или, точнее, израильтянин. Можете проверить. Это общеизвестный факт. Его может подтвердить информационная служба любой приличной газеты.

Нат взглянул на него с удивлением.

– Наш общий враг, и ваш и мой, – сказал Гольц, – это система Дер Альте. Вот они действительные наследники нацистского прошлого. Задумайтесь над этим. Они и картели. Все эти «АГ Хеми», «Карп унд Зоннен Верке» и тому подобные… Разве вы не знаете этого? Где вы, Флайджер? Вы не слышите меня?

– Слышу, – ответил после некоторой паузы Нат. – Но почему-то меня ваши слова не убеждают.

– Тогда я расскажу вам вот что, – произнес Гольц. – Николь и ее окружение, наша Mutter [14] Мама ( нем .). ( Прим. перев .) , собираются воспользоваться принципом путешествия во времени фон Лессингера, чтобы вступить в контакт с Третьим рейхом, а точнее – с Германом Герингом. Это произойдет очень скоро. Вы не удивлены?