Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

– Ночью что-нибудь слышно было? – Кас спросил об этом безучастно, скорее из вежливости. Он знал, что я отвечу.

– Нет.

– А с кем шептался? Сам с собой?

Что меня не переставало удивлять, так это его манера делать абсолютно пустое лицо в любой ситуации. Кас мог хрипеть после длительного марш-броска, падать без сил на снег, когда уверен, что можно отдохнуть, но потом крепко вставал на ноги, унимая дрожь, и совершенно не изображал хоть что-то. И сейчас не читалось ничего, кроме желания пожрать.

– Так ты слышал?

– Вас бы и глухой услышал.

– А почему не вмешался?

– Ты и сам справился, разве нет? Если бы не ты зарядил ему по животу, а он тебе, тогда ещё можно подумать.

– С чего ты взял, что я ему зарядил?

– Ты бы помощь позвал.

А вот это было обидно.

– Он мог меня убить, знаешь ли.

– Как будто ты не знаешь, кто мы. Нас кто угодно может убить, и беспокоиться насчёт какого-то бродяги с твоей стороны глупо. Вчерашний пятихвост тебя, кажется, не так сильно впечатлил… Ладно, проехали. Сворачиваемся через двадцать минут и идём быстрее, чем обычно, чтобы к вечеру быть в Гринмане. Если бродяга доберётся до города, то наверняка поднимется шум. Тем более что с диких земель давно не появлялись мирно настроенные гости.

– Расселились уже.

– Вот и я думаю. Пятое поколение охотников сменилось, а идут откуда-то.

– А может того, с рощи?

Кас лишь отрицательно покачал головой. Он был из тех, кто больше верил в возможность потепления, чем в то, что за рощами на севере тоже живут люди. Я и сам не верю в разумную жизнь за этой стеной деревьев, но ведь откуда-то прут новые лица?

Через двадцать минут, как и было запланировано, мы погрузили добычу на сани и двинулись по направлению к Гринману. Дорога обещала быть долгой и безопасной (тропы постоянно зачищали сквайры), но Кас всё равно держал оружие в быстром доступе, дабы отвадить степь от соблазна подкинуть какой-нибудь сюрприз. Он охотился здесь больше десяти лет, начиная, как и я, в этом возрасте, но про его учителя я особо ничего не знал, только то, что умер он не по своей воле. А сам Кас вряд ли расскажет что-то из прошлого, мне на самом деле и без разницы, что там было до меня, да и незачем старые болячки расчёсывать. Единственное, что я знал про него и его семью, – это то, что у них есть реликвия в виде этой винтовки, которая была вроде как трофеем. Кстати…

– Кас, а как твоя винтовка точно называется? Я опять забыл, – оружие – это единственная тема, о которой Кас рассуждал с удовольствием.

– Ли-Энфилд. Его сделали ещё задолго до начала Новой Истории, а потому и храню я его с особым усердием. Правда, этот вроде не такой, какой должен быть.

– Почему?

– Ну смотри. Цевьё у него полимерное, а не деревянное, как у оригинала. Оно более износостойкое и лёгкое. Приклад с резиновым тыльником, чтобы плечо не так болело… но зато прицел не кустарный, а оригинальный, снайперский! Жаль, глушитель себя отжил. С ним бы поприятнее было, конечно. И звук бы округу не поднимал на уши, и огненный шар не слепил… Вот вроде древнее оружие, а надёжнее всяких лазеров!

– Да, только мясо повреждает.

– А лазер, думаешь, нет? Он дырку побольше делает, да ещё и поджарить до хруста может, если не разрежет. Лазер хорош тем, что ресурс у него больше, да и другое оружие обычно пылилось на полках, как антиквариат, а следовательно, уже давно сгнило.

– Сгнило?

– Разрушилось. Ну, вот ты видел дома возле леса?

– Там одни стены же!

– В глубине встречаются состоянием получше. Это раньше были дома, но из-за того, что никто за ними не следил, они начали рушиться. Вот и за оружием следить надо, а то оно сгниёт.

– А что, трупы не гниют?

– Трупы разлагаются… Ещё иногда говорят, что человек гнилой. Но это тоже староисторический маразм. Сегодня гнильё сбивается в рейдерские шайки или идёт на корм пятихвостам. Но если коротко, то такой человек тебя за железку ржавую продаст со всеми потрохами.

– Как? Какая цена может быть за человека?

– Не забывай, это образно. Ещё, помню, встретил один раз лунатика, утверждающего, что пару тысяч лет назад людей за деньги продавали, как вещи какие-нибудь. Якобы они делились на людей и людской ресурс. Похоже, он был совсем сумасшедшим.

– Может, прошлое вспомнил.

– Они не люди, чтобы вспоминать прошлое. Их просто нужно избавить от мучений и подарить заслуженный покой.

– Зачем же они тогда пытаются заговорить с нами, если больше не люди?

– Они не понимают, для чего это нужно, но делают, потому что так добыча может стать не такой тяжёлой. Кажется, для этого даже название есть…

– А вот отец говорил, что лунатиков ещё можно вернуть. Просто мы не пытались, а на самом деле они пытаются заговорить с нами, чтобы снова ощутить себя людьми.

– Сэм, ты прекрасно знаешь, что твой отец сошёл с ума. Я бы на твоём месте выбросил это всё из головы, иначе когда-нибудь ты рискуешь закончить, как и он, – после этого Кас изменился в лице, на секунду задумался и продолжил вертеть головой. Так он показывал, что разговор окончен.

Кас был ровесником моему отцу, но только дороги у них были разные: Кас стал охотником, а мой папа – скаутом. Однажды он выбрался с группой в лес, но вернулся уже один, таща на плечах тело изувеченного разведчика. Говорил, что выжил лишь потому, что бросил оружие: его потащил за собой лунатик. Мол, три дня что-то говорил, заставлял слушать, а потом отпустил. Естественно, никто ему не поверил. Совет его изгнал, а Кас был одним из председателей, то есть тоже выносил вердикт. Думаю, Кас ещё и потому постоянно берёт меня с собой, что ощущает свою вину в моей жизни без единственного выжившего родителя, хотя не виню ни его, ни весь совет в целом. Решение было, наверное, правильным, пусть и поспешным.

Ближе к обеду мы сделали привал. По дороге в город шёл ещё один след, заметно заметённый за ночь. Но форма целых ботинок не оставляла сомнений, что это человек, а не лунатик.

– Что думаешь? – спросил я, надеясь, что Каса это заинтересует.

– Думаю, что твой новый знакомый движется на удивление шустро для бедствующего. Он наверняка уже в городе.

– Нам не стоит поторопиться?

– Зачем? – Кас сбросил мешок с плеча и сел на стоящий здесь же пень. – Он же один. Значит, даже при особом желании не сможет что-нибудь натворить. Его «семья» в одном дне пути.

– А вдруг он…

– Хорошо, если тебя это так волнует, через десять минут пойдём дальше. Мы делаем привал чтобы были силы на случай неожиданности, а не просто перекусить. Шли бы полдня без перерыва, ты и в голову себе не попадёшь при желании.

Кас был осторожен. Даже слишком. Обычно, такая осмотрительность приходит к старости, а он продумывает вещи до таких мелочей, что даже странно. Возможно, во мне играл излишний дух авантюризма, но было не так просто успокоиться, доверившись опыту Каса, наверняка не раз попадавшего здесь в истории, из-за которых эта осторожность и появилась. Но не насторожить это просто не могло: значит, есть ещё, кого бояться.