Никита Черненко - Надгробие для живых [litres самиздат]

– Давай аккуратнее! Он ещё может быть где-то рядом, не спугнуть бы.

Кас бесшумно ступал по снежному покрову в своих мягких ботинках, держа оружие наготове. Мы уже третий день гонялись по всем охотничьим территориям за этим прыгуном, но каждый раз, когда он оказывался в ловушке, что-то мешало нам, и прыгун стремительно использовал момент замешательства. От этого Кас постоянно бесился: ему нравилась охота, но когда она превращалась в затяжную погоню, он, громко сопя, нахлобучивал шапку себе на лоб, хмурил густые брови и часто, непонятно для чего, проверял количество аккумуляторов для винтовки, которую использовал только в случае опасности. На добычу он тратил патроны древней фамильной винтовки, ставшей у них реликвией. Я даже не пытался вспомнить, как она правильно называется.

– Он должен быть за этим пригорком, – прошептал Кас и замедлил шаг, теперь он словно плыл по холодному воздуху. Когда он поднял голову выше, по его телу прошла судорога, а губы задрожали от нарастающего бешенства.

Прыгун неподвижно лежал посреди поляны с покрытой инеем травой. На его белой с серыми пятнами шерсти отчётливо виднелись капли крови и пара порезов. Морда, данная ему от какого-то другого зверя, которого сейчас и не найти нигде, кроме как в книгах, оставленных со Старой Истории, тоже была заляпана. В детстве я мог часами пожирать глазами образы зверей в книгах, пытаясь придумать, кто и как мог себя вести при жизни, и кто сейчас стал чьим-то прообразом. Так, например, в морде прыгуна было что-то заячье, только она была короче и более сплюснутой, напоминая собой камень с пластмассовыми замершими глазами.

– Когда она только успела здесь вырасти! – Кас вертел в руках карту, стараясь понять, где точно мы находимся. – Ну точно! Поляна оруженосцев должна быть около реки, а мы ещё вчера от неё ушли.

– Может, тут давно никто не появлялся, потому и данных не было? – я смотрел на серебристую траву, ища в голове хоть одну причину столь неожиданного появления этой травы так далеко от реки.

«Бритволистые щипцы», или, как их называли охотники «трава-оруженосец» – это ещё одна Новоисторическая шутка, ставшая неожиданностью для многих. Её вечно покрытые инеем стебли имели пренеприятное свойство реагировать на любое резкое движение, да так, что могли с лёгкостью перерезать сухожилия. Вскоре после таких обнаружений ботинки стали иногда укреплять стальными пластинками, защищающими особо важные точки, но за эту защиту охотник платил бесшумностью и проворностью, какую имели обычные ботинки, предпочитаемые опытными охотниками. Новички же всегда носили эти источники шума на ногах, из-за чего отношение к ещё неокрепшим добытчикам было пренебрежительное.

Кас и ко мне относился с долей брезгливости, но то ли его удовлетворяло то, что я не задавал лишних вопросов и старался не шуметь, то ли он был доволен моими небольшими успехами. В один из этих успехов можно было записать тот факт, что я до сих пор жив.

– Что будем делать? – спросил я, так как побоялся, что Кас слишком долго молчит. Он сделал вид, что не расслышал моего вопроса и начал рассуждать вслух:

– Можно попробовать вытащить его оттуда, или оставить на удобрение оруженосцам… Но тогда придётся ещё полнедели заниматься поиском новых следов, а там надеяться, что не наткнёмся на стаю, скажем, пятихвостов. Что думаешь? – он впервые спросил моё мнение. На Каса это не особо походило.

– Я мог бы вынести прыгуна оттуда. С ботинками это не так страшно, – от собственных слов у меня побежали мурашки по спине. Что не страшно, это я, наверное, слегка приврал.

– Этот прыгун килограмм под восемьдесят весит, если внешне судить! Если не удержишь и сам за них свалишься, то я не смогу объяснить совету, как ты умудрился лицо располосовать, если вообще жив останешься.

– Да, но еда закончится быстрее, чем мы найдём другого.

– Я всё ещё не имею права подвергать тебя опасности без необходимости! За твои решения отвечать придётся мне.

– А за голодающие семьи отвечать нам обоим, – с этими словами я заскользил вниз по склону.

– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал!

– И не собирался.

Я наступил на серебристый ковёр и он мгновенно отвердел под ногами, послышался напряжённый шелест, опасно схожий с предостерегающим перешёптыванием. Стальные подошвы цеплялись за стебли, как за колючую проволоку, однако то, что я не услышал стук о пластины, означало успешность затеянной мной же авантюры. Смотря под ноги, я мысленно гадал над тем, сколько ещё шагов нужно сделать, чтобы дойти до тела прыгуна. Можно было посмотреть, но я боялся хоть на миг отвлечься от щипцов. Кас, судя по молчанию, тоже был на нервах.

Наконец я увидел на проглядывающем снегу красные пятна и немного приподнял голову. Прыгун, уже остывший и опавший, лежал на траве, и под ним шло непрекращающееся копошение. Оруженосцы пытались пробиться на свет, прорубая себе путь сквозь мясо, орошая себя кровью, становящейся для них подкормкой. Я постарался встать так, чтобы было удобно поднимать тушу, согнул ноги в коленях и начал медленно взваливать животное на себя. Трава цеплялась за рёбра, хваталась за каждый неудачно свисающий лоскут, а потом, когда хвататься стало не за что, начала от досады со свистом резать воздух. Я отчётливо ощущал на себе напряжённый взгляд Каса, но потом пространство сотряс громкий хлопок, будто пространство вокруг зажали в пакете, а затем лопнули его. Мне слишком хорошо был знаком этот хлопок, издаваемый оружием Старой Истории, чтобы его с чем-то спутать. И действительно: Кас прямо на холме пытался справиться в рукопашном бою с пятихвостом особо крупных размеров.

Пятихвост был для меня первым, кого я не мог сравнить с кем-нибудь из животных вымершей фауны. Возможно, для этого требовалась книга посерьёзнее фермерского альманаха, но альтернатив не существовало. У него был роскошный пушистый хвост, на конце делящийся на пять кисточек, с чем-то наподобие жала, особо острых у молодых особей. Его сильные и массивные задние лапы выглядели неказисто-большими на фоне чуть менее больших передних, одарённых закруглёнными когтями, легко проникающими под кожу. Хищно вытянутая волосатая морда с постоянно открытой пастью то и дело лязгала зубами в воздухе, разливая вокруг мутновато-серую слюну, которая, попадая в рану, вызывала отёк, периодические боли, и галлюцинации.

Я машинально рванулся на помощь, но не успел опомниться, как от ботинок раздался слабый лязг. На спине, мешая достать оружие, всё ещё свисал прыгун, скидывать которого я не собирался, поэтому я достал нож и выписал солидный разрез на боку животного, дабы кровь привлекла внимание пятихвоста.

И это сработало. Вероятно, он был не только очень голоден, но и заодно абсолютно нетерпелив, потому бросил идею убить Каса и в два прыжка оказался рядом с травой. Услышав шелест, он начал медленно двигаться мне на встречу, безопасно ступая по щипцам. Голодный, а умный, зараза, значит, давно охотится возле травы. Оставалась надежда на Каса.