Валерий Сабитов - Миражи мира Яви

А у Ефремова очередной «скачок» в революционном освоении необычного мира и нового себя. Айлы для него слишком, даже подозрительно прозрачны, чисты и радужны. Их интеллект для него абстрактен. Почти трансцендентен. «Я землянин, мне на Земле жить. Небеса — они то ли есть, то ли нет». Ищет близкие смыслы у фаэтов. Но Эрвин не совсем фаэт. А проснувшийся Эрланг разочарует всех. Ставка на него велика. Настолько, что наследники великого поколения фаэтов отказались от собственной воли.

Нур обеспокоен слишком многим, одному не под силу справиться. Придётся ночи у Лампы проводить. Хитрый Фиргун что-то замышляет. Сюрпризов в нём спрятано — на все цивилизованные миры хватит.

— Фиргун, расскажи мне о времени. Что это такое, и почему оно для нас состоит из трёх кусков, одинаково неуловимых?

Фиргун отвечал непривычно серьёзно:

— Ты о проблеме уэллсовской… И о попаданцах, так модных в публике развлекающейся, собственной судьбой недовольной. Ты уже познакомился с любимой фантастикой, расцветшей после тебя и Ефремова? Сами думать-работать не хотят, вот и мечтают об Алисе из будущего, проникшей в прошлое, чтобы сотворить счастье в их настоящем.

Нур удивился его познаниям в земной литературе и спросил:

— Так три времени жизни — тоже иллюзия?

— А вот как заметить перемены, тянущиеся из прошлого, если они всенепременно коснутся и тебя? В том числе и твоей психики? Никак! В чём же смысл перемен, если ты не сможешь их осознать? Сравнить ведь не с чем будет! Глупости, капитан Нур.

Трудная для понимания беседа. А Ефремов между тем пытается углубиться в прошлое фаэтов. В надежде найти там эликсиры на все случаи завтрашних дней.

— Фрэнсис Бэкон мудро написал: «…древнейшие времена вызывают глубочайшее уважение…».

Так он сказал Эрвину. Тот согласен, но знает об уважаемом времени ненамного больше.

— Люди и драконы… Почему фаэты предпочли людей? — продолжает Ефремов, — Из-за подобия себе? А я склонялся к мысли, что причиной вымирания динозавров стало резкое снижение напряженности магнитного поля Земли. Полюса поменялись, север стал югом, а юг севером…

Что Ефремову может ответить Эрвин, по сути ещё мальчик? Несмотря на внешнюю представительную взрослость. Пока он готов лишь представлять инопланетян на планетах, подобных Земле. Красиво он выглядел у Нижне-Румска на фоне летающей тарелки. Внушительно. Но ведь на деле — абсолютно беспомощен!

Ананда-Роух вмешался в разговор, выводя на первый план контекст беседы:

— Во мне вы не такие, как вне… Тут не нужны нужники. Внутреннее становится внешним… Внешнее — внутренним…

Эрвин неожиданно рассмеялся:

— Нужников нет, а всё нужное есть. Для доктора Ефремова и конфетки шоколадные в изобилии. Ест — радуется. Съел — опять печальный.

Ефремов решил не заметить грубости представителя высшей расы. И с лёгкой улыбкой отреагировал:

— Да… Ел бы не переставая… с фантиками. И книжки с обложками глотал. Но ништо! Пробьёмся как-нибудь!

Фиргун демонстративно принял сторону Ефремова:

— Молодец, Рус Иван! Оклемался, оздоровился… Фаэты — они кто? Узники Цитадели, под мамкиными юбками хотят отсидеться. А я так скажу: люди, сидящие на одном месте, меняются ровно настолько, насколько меняется само это место. Преимущество у тех, кто скитается. При том делая краткие, с претензией на осёдлость, остановки в разных, лучше удалённых точках. Потому что разные точки пространства отличаются друг от друга, как и временные слои. Зачем нам стационарная статичность, верно? Жениться тебе надо, Иван. И трудом общеполезным заняться. А то пропадёшь ни за понюшку табака…

Нур вспомнил ночную беседу с Ефремовым перед «миграцией». Иван Антонович взволнованно выслушал историю о явлении Озера Горных Духов разом на Земле и Иле-Аджале. Известное алтайское предсказание писателя-учёного… Его поразило не само раздвоение озера. А то, как Нур читал этот рассказ через плечо Валерия в Нижне-Румске. Читал, ещё не зная, что Валерий и есть он в мире Империи, во времени то ли будущем, то ли прошлом. И сейчас не понять той загадки.

Сближение двух миров. Удвоение земного озера, превращение золота в серебро, а серебра в ртуть. В итоге — снова золото разливанное, озёра искушения. Множатся теперь идолы, золотые тельцы. И ничего небесные айлы противопоставить процессу не могут.

Ефремов сейчас говорит не так. А тогда он лоб свой руками до красноты довёл. И признался:

— Нет, не хватит моих мозгов, чтобы понять такое переплетение.

А ведь — наверняка! — с того мистического вечера, с соприкосновения Нура и Валерия, и пошла привязка писателя Ефремова к иным реалиям-измерениям. Чья тут вина? И причины происходящего столь обширны, что не ухватить, не зацепить главное звено.

Одно понял Ефремов: он крепко замкнут на разветвлённую судьбу Нура. И страшно ему от того.

— В тебе, айл Нур, скрыто великое Чрезвычайное. Не меньшее, чем в Эрланге. Рядом с тобой не будет прохладно.

Странно… Будучи больным и ослабленным, он рвался на передовые рубежи, в окопы пехотные. А получил здравие — и расхотел воевать. Любознательность при нём, никуда не делась. Но в новых условиях что он может открыть или продвинуть? Не потому ли в мыслях чаще задумывается о половой полярности в разумных мирах? И о социализации половых отношений, о гендере. Но сможет ли он стать своим в мире Вёльва?

— Социальный и биологический пол легко входят в диссонанс, — с горечью заметил Ефремов, — И мир человека начинает разваливаться. Женщина не обязана менять мир по своему, женскому усмотрению и подобию. Ей органичнее самоутверждаться в мире мужском. А на моей планете в моё время сложилась гермафродитная культура. Отсюда — не любовь, а игры в неё. Внутренняя деградация…

Потянуло Ивана Антоновича на «идиллические» темы… Нуру тоже стало грустно. Народ Арда Ману — разве далеко он ушёл от этих землян? А деградировать, падать, — всегда есть куда. Будет куда. И он невольно выразил мысль вслух:

— Место, где мне всегда хорошо — Ард Айлийюн.

Ефремов слегка поморщился. Но сомнение выразил тактично:

— Но… Ила-Аджала, возможно, единственное место в… В Галактике… Но ведь не исключены и более высокие формы…

Нур сочувственно улыбнулся. Трудно Ивану Антоновичу перестроиться.

— Айлы о лучших формах не мечтают. Ард Айлийюн есть и будет, пока жив хоть один айл. А в вашей памяти есть момент, за который вы… Который бы выделялся как…

Ефремов покрутил рукой перед лицом, помолчал. И сказал очень тихо:

— Перебираю сейчас, — не впервые, — кадры биографии. И не могу выделить дня, в котором желаю остаться навсегда. А что касается вершин, образцов бытия, — тут мне трудно перестроиться. Нет, я не считал себя атеистом. Искал… Теперь думаю: шёл почему-то по обочинам, не по самой дороге.