Сергей Раджабов - Ном

– Я наставница приюта. Да, это наш беглец. Вот его документы.

При слове «документы» Даниель почувствовал то же, что чувствует голодающий при виде буханки хлеба на расстоянии вытянутой руки. Всё пространство вокруг сжалось для него в одну точку, в одну бумагу, которая единственно здесь имела значение и чего-то стоила. Даниель поднял взгляд на Норму. Он никогда не видел её такой подобострастной и лебезящей. Её голос изменился, она стала тянуть слова, словно выкладывая их на стол, боясь, как бы одно не легло поверх другого:

– Как хорошо, что ты нашёлся. Мы все так беспокоились.

Даниель уставился на её лицо. Глаза её перескакивали с него на бумагу, которую оформляла офицер. На щеках румянец. За это унижение она будет рада вцепиться ему в горло, как только представится случай, без свидетелей. Тут Даниель впервые за время пребывания в участке заговорил:

– А что, сестра Норма, вы с отцом Бернардо, пока меня не было, придумали новые пытки, или всё по-старому?

Офицер прервалась и подняла глаза на Норму. Та вытянулась лицом и взбледнула, как от удара наотмашь.

– Невоспитанный, неблагодарный мальчишка, – выдохнула наставница.

Норма подписала несколько листов, Даниель рассовал содержимое лотка по карманам и указал на бумаги.

– Офицер, я могу получить мои документы?

– Ваша наставница их заберёт.

Даниель прикусил губу, когда Норма прятала его удостоверение личности к себе в портфель.

– А вы разве не довезёте нас до приюта, вдруг он опять сбежит? – спросила Норма.

Офицер вздохнула, показала старухе у двери, что можно освободить проход и тоном, каким нерадивому ребёнку указывают на его оплошность, выдала:

– Синьора, полиция вам не такси, доберётесь сами. А оттуда, где детям хорошо, они не сбегают. Можете быть свободны.

Норма выскочила на улицу и огляделась в поисках такси. Даниель вышел за ней и остановился.

– Что мне с тобой делать, Эспозито? Ты абсолютно неуправляем.

– У вас в портфеле мои документы. Отдайте их мне.

– Ты слышал, что сказала та офицер? Лучше они побудут у меня.

– В таком случае, лучше я вернусь назад и расскажу им, куда они меня возвращают и как замечательно находиться в вашем приюте.

Тут её прорвало:

– Ни капли уважения от тебя. И это за то, что ты получил в нашем приюте! А мог бы сгнить на улице, как уйма других беспризорников, или в твоём случае, попасться тем, от кого тебя прятали. И вот она, твоя благодарность!

– Я вам благодарен. Спасибо за всё, что вы делали, пытаясь мной управлять. Но больше издеваться надо мной вы не сможете, синьора Костелло.

– Да как ты смеешь? Ты и со своими родителями также бы разговаривал, только их нет, они тебя бросили и забыли. А была я. И приют. А ещё церковь, которая не оставляет нас без своего участия.

– Вы сказали, что меня прятали.

Норма замолчала и устремила взгляд вдаль, как будто размышляя, не сболтнула ли она лишнего. Её губы были сжаты, а ноздри раздуты.

– Была женщина. Я её не знаю, потому что она не представилась. Она привела тебя, чтобы оставить на время. Я не хотела тебя принимать, но она предложила неплохую сделку – платить каждый месяц внушительную сумму, пока ты находишься у нас. Всё шло на нужды приюта, а не мне в карман, не думай. Я даже фамилию твою не знаю, поэтому оформила, как безродного подкидыша. Она сказала, что вернётся через полгода, максимум год. Но не вернулась. Так что, ты не из тех детей, которые попали в приют, потому что помирали с голоду на улице или в подвале с крысами, а навроде постояльца гостиницы. Живёшь ты в приюте, или нет, деньги за тебя платятся. Недёшево ты обходишься кому-то, но, похоже это дешевле, чем возиться с тобой самим.

Даниель сжал кулаки и подскочил к настоятельнице. Та отшатнулась и выставила вперёд локоть. Даниель выдернул из её руки портфель, вынул оттуда прозрачную папку со своим именем на стикере и бросил портфель Норме под ноги.

– Будем считать, что из гостиницы я съехал. Это я забираю.

Даниель едва узнал собственный голос, так он сипел и дрожал. Лицо плохо слушалось, противно подёргивалось, а глаза набухли.

– Надеюсь, никогда вас больше не увижу. Если спросят обо мне, придумаете что-нибудь. Меня усыновили, нашлись родители, я умер в вашем подвале… мне всё равно. Ciao!

Даниель поместил папку подмышку и зашагал прочь. Он нащупал в кармане ключ от чердака и ускорил шаг.

В мастерской все о чём-то спорили, но замолкли при его появлении.

– Где ты был так долго? – спросила Лиза. Получилось чуть строже, чем вопрос, заданный из любопытства, – Мы уже в полицию собрались, не знали, где тебя искать.

– Там бы и встретились.

Даниель сел в углу и рассказал историю сегодняшнего дня. Когда он закончил, Лиза пожала плечами:

– Зато теперь ты свободен. Когда-нибудь сможешь найти своих родителей и спросить, как всё было на самом деле.

– Как он их найдёт, если даже не знает, как их зовут? Не знает, как его самого зовут, – сказал Вито, который слушал, расхаживая взад-вперёд.

– Его зовут так, как мы его зовём, этого достаточно. В жизни часто случаются вещи, вероятность которых настолько мала на всякий трезвый взгляд, что когда они случаются, их принимают за чудо, но они всё-таки случаются. Просто мы не можем сейчас сказать, как и когда Даниель найдёт ответы, но он их найдёт. Потому что вопрос уже был задан, – сказал Карл, который смотрел в небо через окно в крыше и помешивал лапшу, залитую кипятком.

Когда Даниель положил перед Эриком документы, тот их пролистал, встал и пожал ему руку.

– Буду рад тебя чему-нибудь научить. Но, по правде говоря, здесь все учатся сами, а я только помогаю.

Даниель расплылся в улыбке.

– Мне подходит. Только, ведь я ещё школу не закончил.

– Закончишь. Я всё устрою.

– Это обязательно?

Даниель изобразил страдание. Лиза проводила контрольный осмотр и никак не могла решить, что важнее, удобство или элегантность, поэтому то ослабляла, то затягивала галстук на его шее.

– Без галстука тебя не примут всерьёз.

– Если этим там важнее, что болтается у меня на шее, им лучше сходить на неделю моды. Выступать за бумажку сомнительной ценности, которая ни о чём не говорит. Что за формализм?

– Показывать свою работу важно. Мы все для этого много работали, но защищаться сейчас тебе. Сделай это не для бумажки. Для нас, для Эрика, для меня, – Лиза затянула галстук потуже, потом притянула за него Даниеля и чмокнула в губы. – На удачу.

Даниель зашагал к кафедре. Первый ряд перед ним занимали члены учёного совета, все остальные были предоставлены любопытствующим. Экран за его спиной показывал название презентации – «Универсальная платформа адаптивных роботов». Вито видно не было. Надеясь выступить свидетелем потерпевшей стороны, присутствовал человек в рясе с торжественным лицом и полуприкрытыми глазами. Вдруг ему повезёт, и он увидит, как наука покушается на то, что подмяла под себя религия? Составит потом кляузу куда следует.