Александр Новиков - Чужой Горизонт

Затем подошёл к профессору.

– Ник, у меня есть информация. Хорошая и полезная. Пойдем, обсудим.

Глава 4. Кукольный театр

Вспышка пришла около двух дня. Сначала небо над Зоной заметно потемнело, а после окрасилось в кислотно-зеленый цвет. Пульсирующее зарево разлилось от края до края, над землей прошёл лёгкий гул, ветер качнул верхушки деревьев и жухлую траву. В ближайшем перелеске затрещали встревоженные аномалии, дружно квакнули лягушки в болотных зарослях. Через час снова наступила тишина. Периметр волна Вспышки не накрывала, только отголоски её прокатывались лёгким бризом. Зато в центре, у Станции, творилось настоящее светопреставление. Оказаться там вне укрытия означало верную смерть, ну, или в лучшем случае, потерю рассудка. Однако бывали и исключения. Сталкер Мутант, например.

Хлыщ, Антонов, профессор и капитан наблюдали за Вспышкой с крыши КПП. Пропустить такое представление было нельзя, особенно если находишься вне досягаемости его губительного воздействия. Когда всё затихло, спустились вниз, пошли проведать Барсука. Все, кроме Сладкова. Ник уединился в кабинете Васнецова, чтобы немного поработать, да и не хотел он показываться Лёхе, хотя Хлыщ резонно заметил:

– Лёху сюда сама Зона привела, пусть идёт с нами.

После случая с кондуктором профессор немного успокоился относительно безопасности экспедиции, но, всё равно, к появлению новых участников, пусть и проверенных сто раз, относился с подозрением. Хотя, какой Барсук новый – гораздо раньше Хлыща в Зону пришёл, со Сладковым много раз работал, вспомнить хотя бы те же съёмки для телеканала «Наука» в компании Лёвы Садовского. С другой стороны, любой, кто мог узнать профессора, в контексте данного похода получал своего рода «чёрную метку». Васнецов не в счёт.

– Ник, за Барсука не беспокойся, – продолжал увещевать профессора Хлыщ, – Финансовый вопрос я с ним решу, а насчёт сохранности тайны, так лучше он всегда перед нашими глазами будет. Точно никому не сболтнёт и никто его не заставит расколоться. А как сталкера ты его знаешь.

Профессор колебался. Охраняющие группу солдаты Васнецова никогда его раньше в глаза не видели, плюс ко всему – после удачного сопровождения они навсегда покинут Периметр. Армсталы до последнего момента тоже не будут знать о цели данной миссии. Васнецова даже обсуждать не надо. Но Барсук…. Лёха был хорошим бойцом и преданным товарищем, но на язык бывал слабоват. Поэтому, единственный вариант – взять его с собой. В рейде поможет, да и сболтнуть некому будет. Убирать Лёху тоже никто не стал бы. Сладков имел конкретные указания от спонсоров экспедиции по поводу случайных свидетелей, но никогда не применил бы крайнюю меру по отношению к людям, которых он знал. В конце концов – он учёный, а не вершитель чужих судеб.

Барсук чувствовал себя неплохо. Местный фельдшер, сержант Авдотьин, сделал все возможное, чтобы поставить сталкера на ноги в максимально короткий срок, хотя, для того, чтобы перестать хромать и хвататься за расцарапанное бедро, Лёхе предстоял еще не один день реабилитации, причём теперь уже в походных условиях.

Рюкзак Захара Барсук благополучно вынес с поля битвы, в нём среди прочих вещей нашли мобильный телефон, в котором, понятное дело, был номер жены непуёвого «туриста». Васнецов позвонил, пять минут внимал плачу на другом конце провода, после чего услышал: «Да так ему и надо, скотине, всю жизнь лапшу на уши вешал, по бабам шастал, да пальцы загибал!». Васнецов обещал передать не съеденные собаками останки на экспертизу и выслать их на родину, а также подготовить все нужные документы, в которых будет указана горькая правда: гражданин Захар Геннадьевич Пилипчук незаконно проник на территорию Зоны Отчуждения, что повлекло его смерть при столкновении с дикими видами местной фауны. Также было решено отправить вдове часть выплаченного Захаром гонорара. На этом тема «туриста» для Хлыща с Барсуком была закрыта.

Далее начинались дела с Бароном. Капитан собрал всю имеющуюся наличку, Сладков выдал свои финансы плюс артефакты «жизнь». Всё это красиво разложили и сфотографировали. Чтобы у Барона лишний раз не возникло желания на ночь глядя рассматривать и без того правдивую фотографию, бандита убедили, что визуальное доказательство честности сделки он получит завтра по утру, поскольку небольшая часть суммы еще не собрана. Тот, похоже, поверил, но точное место встречи обещал раскрыть тоже завтра. Выход назначили на семь ноль-ноль.

Перед сном Хлыщ снова поднялся на «точку». Заира засыпала. Слева от дороги, в перелеске, лениво вспыхивала и также лениво гасла какая-то аномалия, будто разгорался и затухал небольшой костёр, а на самой границе видимости, там, где дорога сливалась с темнотой, переливалась кислотным светом лужица «желе», одиноко каркали вороны в сумеречном небе, дул сонный ветерок, теребил траву, кусты, неспешно гонял по полотну дороги редкие листья. В будке у переезда было тихо, но краем сознания Хлыщ уловил присутствие кондуктора – тот, скорее всего, перешёл в состояние гибернации, набирался ментальных сил перед походом.

Дорога прямой стрелой разрезала чащу. Справа и слева – вековые дубы, исполинские ели, непроходимые, в два человеческих роста, кусты, сквозь сплетённые ветви которых мог проскользнуть разве что некрупный зверёк. Небо – свинцовый свинец, по-другому не скажешь. Под ногами – свежескошенная трава, яркая, влажная и, скорее всего, ядовитая. Она покрывала весь тракт, пока по нему не прошел он с газонокосилкой. Его сгорбленная фигура маячила вдалеке, а монотонное жужжание говорило о том, что газонокосильщик не прекращает свою работу, расчищая путь идущим позади него. И сколько бы Хлыщ и его спутники не прибавляли шагу, фигура всё равно не приближалась, а сил становилось всё меньше. Они не сразу поняли, что пейзаж вокруг вдруг изменился – небо совсем потемнело, лес превратился в однотонную темно-серую массу, и вот идут уже они по гигантскому подземному коридору, а начавший накрапывать дождик – это не дождь вовсе, а капающая с невидимого в темноте потолка вода. Гулким эхом отдаются под циклопическими сводами шаги, и жужжит вдалеке неустанно моторчик. И нет конца этому коридору…

Хлыщ открыл глаза. Антонов, он же Шарк, самозабвенно посапывал на втором ярусе кровати, профессор Ник – на спальном месте у стены напротив. Барсук в лазарете, скорее всего, делал то же самое. На часах – пять пятнадцать. Пора вставать, однако.

Сон оставил совсем не радостные ощущения – тяжесть, безысходность, пустоту. Вообще, подземелья были больной темой для Хлыща. Вплоть до панических атак. Об этом не знал никто, даже Лёха. Хлыщ никогда не спускался один под землю, а если в этом была необходимость, абсолютно ненавязчиво мотивировал напарника или кого-то другого составить ему компанию.