Александр Новиков - Чужой Горизонт

«Серёга, твой пацан у меня. Жду два дня. С тебя – пять артефактов «жизнь» и пятьдесят штук баксов. Условия обмена озвучу, как получу от тебя положительный ответ. Я завязываю. Так что в скором времени перестану пить вам кровушку! Не тяни резину, Серёга, жду!».

«Вот, тварь! – Хлыщ потер виски, пытаясь сосредоточиться, – Как узнал, что Серёжа поедет по этому маршруту? Стоп, стоп… Мотыга! Какой рейд, он же только вчера вернулся. Значит, прочухал, что Серёга уезжает, слил своим, подонок!».

Хлыщ не любил Мотыгу. Собственно, его в «Доме у дороги» никто особо не жаловал. Бывший уголовник, угрюмый и нелюдимый. Однако, давно уже обретался в этих краях и, даже, пару раз совершал правильные поступки – спас Вертолёта от гибели, да вывел заплутавшую в лесах Зоны группу учёных. При этом Мотыге, всё равно, сильно не доверяли, и он это, естественно, понимал. Скорее всего, спелся с братвой Барона. И вот, Мотыга, зависавший вчера в баре, как-то узнал, что Серёжа едет к Васнецову. Дальше всё просто – «звонок другу», и на обратном пути сына хозяина «Дома у дороги» уже ждала засада. Теперь Серёжу надо было спасать, и Хлыщ не представлял, как это сделать. Ладно, время пока есть. Он отбил сообщение Дяде Серёже:

«Понял тебя. Что-нибудь придумаю. Постарайся как-нибудь выведать у Барона подробные условия сделки».

На улице заурчал мотор. Хлыщ убрал КПК и выглянул в окно. Постапокалиптический ЗИЛ медленно выполз из-за поворота и остановился напротив дома. Раздвигая руками заросли борщевика, Хлыщ вышел на дорогу, обошёл грузовик и простучал в дверь кунга ритмический рисунок проигрыша из песни “Smoke on the Water”. Двери распахнулись, Антонов подал руку, и Хлыщ ловко запрыгнул в кузов.

– Порядок? – поинтересовался из темноты голос Сладкова.

– Не порядок, вернее, совсем не порядок, – Хлыщ плюхнулся на боковую скамью.

Профессор как-то необычно крякнул.

– Что случилось?

– У нас ничего, а у Дяди Серёжи сына похитили.

– Тьфу, ты! – было слышно, что профессор искренне раздосадован. С Дядей Серёжей их связывали давние деловые и просто человеческие отношения.

Раздался щелчок выключателя, и в кунге зажёгся свет.

Сладков изменился. Сбрил бороду, очки сменил на контактные линзы, а белый халат – на сталкерский комбинезон. Теперь в нем сложно было узнать того профессора, который руководил ЦИИАЗом, и ходил, заложив руки за спину, по коридорам института.

– Давай подробнее, – голос Сладкова опять стал жёстким, как тогда, при разговоре на заднем дворе.

Хлыщ рассказал. Профессор с Антоновым молча слушали. Когда Хлыщ закончил, возникла пауза.

– Ты понимаешь, что мы ни при каких условиях не можем ставить под угрозу нашу экспедицию, – спокойно и размеренно произнес Сладков.

– Понимаю, но придётся помочь. Пока не знаю как, но нас же трое, и головы работают у всех троих. Ник, ты же не сможешь вот так взять, и бросить Дядю Серёжу в беде.

Профессор снова крякнул. Было видно, что в нем борются противоречивые чувства.

– У тебя есть артефакты «жизнь»? – в лоб спросил Хлыщ, – Ведь Дядя Серёжа продал их тебе? Как я понимаю, именно они будут поддерживать нас в долгой экспедиции, продуктов-то не напасёшься.

– Есть, – подтвердил Сладков, в упор глядя на оппонента, – И деньги есть. Хотя не столь много. Я так понимаю, это будет следующий вопрос?

– Барон ничего не получит, но подстраховаться нужно. Нужно, Ник!

– Ты осознаёшь, какие силы стоят за всем этим? Ты уже за всех всё решил, – профессор продолжал сверлить Хлыща взглядом, – за меня, за него, – он кивнул на Антонова, – за тех, кто инициировал эту экспедицию…

– Ник, я – везучий сукин сын, ты же знаешь, – Хлыщ улыбнулся, – Все получится, псевдокомар носа не подточит.

– Ну-ну, – профессор откинулся к стене, закрыл глаза, – Ладно, будем думать. Скажешь, когда придёт ответ.

Дальше ехали молча. Наконец у Хлыща пискнул КПК – упало сообщение от Дяди Серёжи. Хлыщ прочитал, удовлетворенно хмыкнул, и в этот момент грузовик затормозил. «Мы на месте», – раздался искажённый динамиком голос водителя. Антонов подошёл к дверям, открыл одну створку, выглянул наружу. Осмотрелся, махнул спутникам. ЗИЛ стоял у въездных ворот кордона.

Хозяйство капитана Андрея Васнецова занимало территорию старого, давно заброшенного пионерлагеря на опушке небольшого леска. Когда появилась Зона, здесь на скорую руку возвели коробку пропускного пункта, восстановили старые корпуса, приспособив их под казармы, обнесли периметр колючей проволокой, и с двух сторон – на въезде и выезде – установили немалых размеров стальные ворота. Въезжающие с Предзонья сначала попадали на территорию кордона, а, доехав до противоположных ворот с пропускным пунктом, оказывались непосредственно у самой границы с Зоной. В обе стороны от КПП тянулось ограждение из «колючки», исчезающее справа за перелеском, а слева теряющееся в бескрайних полях; контрольно-следовая полоса и узкая грунтовка для патрулирования Периметра. Проходящая сквозь кордон дорога сразу за воротами была перегорожена поставленными в шахматном порядке бетонными блоками, дабы никто не проскочил из Зоны на большой скорости. Также они являлись сдерживающим фактором на случай непредвиденной атаки мутагенных форм жизни, хотя в этом плане здесь было относительно спокойно – крупные твари обитали гораздо глубже, а мелкие, типа диких собак, на кордон не совались, знали, бестии, что для таких случаев им приготовлен крупнокалиберный пулемёт, установленный на крыше КПП.

Гостей встречал сам Васнецов. Выше среднего роста, поджарый, похожий чем-то на советского артиста Баталова. Капитан и Дядя Серёжа вместе служили срочную, и с тех пор их связывала крепкая дружба. Собственно, именно Васнецов помог организовать местный бизнес своему другу, когда у того начались сложности на «большой земле». Была у капитана и одна отличительная и редкая в этих местах особенность – Андрей Васильевич был патологически честен. То есть, он не был оторван от реалий жизни, прекрасно понимал, что без хитрости и предприимчивости в Предзонье, да и где угодно, особо не проживёшь, но все дела свои вёл, максимально руководствуясь законами совести. Бойцы капитана любили, за глаза называли «батей», а старшие чины шутили, что ему надо было служить в Белой Гвардии лет эдак сто назад.

Васнецов быстро поздоровался с гостями.

– Друзья, тут кое-какие проблемы у нас, пойдёмте ко мне, всё обсудим.

Профессор вздохнул. Экспедиция начиналась нервно, и ему это, естественно, не нравилось.

– Шарк, – обратился он к Антонову его слалкерским позывным, – Выгружа й всё необходимое снаряжение и отпускай машину, водителю скажи, что маршрут без изменений, – вопросительно посмотрел на капитана, тот кивнул, мол – всё по плану, профессор, действуйте, как считаете нужным.