Андрей Евсиков - Курс

И гремело так, что бабковцы абсолютно не в состоянии были поверить, что они когда-либо смогут вытворять что-то подобное и так же смогут собирать толпы опешивших зевак на улицах Краснодара. Но время показало, что звонкие голоса Игоря Ефимцева, Юрки Ящинского и ещё нескольких запевал, к коим, естественно, пробовал подключиться и вездесущий Чук, были способны на не менее яркие шедевры, а процент с неотдавленными медведями ушами остальных горластых обеспечивал эффект лёгкого потрясения для неподготовленных слушателей и немалую аудиторию истинных ценителей.

Все курсы в училище были в состоянии удивить и действовали завораживающе на зрителей. Но была и пара курсов, чьим уделом было назначено стать истинным шедевром и истинной визитной карточкой училища. Дополнительные уже не часы и даже не дни, а месяцы, проведённые на плацу этими коробками, поначалу вызывали только сочувствие у бабковцев и остальных курсантов. Но то, что они выдавали в результате, не могло сравниться ни с чем, что потом довелось видеть Андрюхе ни в престижных столичных полках, ни в других частях. Хоть затея и была сродни вырезанию шедевров изо льда, которые неминуемо должны были растаять, в неё вложили душу начальники факультета, курса, курсовые и сами курсанты. Кроме того, существовал ещё один персонаж, служивший ещё одной визитной карточкой КВВКИУРВ. Курсанты звали его просто «Дед».

Дед был преподавателем кафедры механики в училище, а по совместительству – знаменитым Алексеем Алексеевичем Кадочниковым – автором «Русского стиля» и уникальных методик рукопашного боя, подопечными которого были не только курсанты молодого КВВКИУРВ, но и спецподразделения и другие структуры ВС. Часть программы выступления парадных коробок была в ведении Деда. После чётких и красивых, временами удивительных, с элементами фокусов перестроений на плацу и исполнения прочих трюков начиналась демонстрация более изысканных и уникальных приёмов. В результате упорных тренировок под контролем Деда массовое исполнение его авторских приёмов обращения с автоматами шокировало зрителей. После чего шла демонстрация приёмов рукопашного боя от традиционных из общевойсковых методик с плавным переходом в шедевры от Кадочникова. Через много лет, уже во времена процветания Ютьюба, Андрюха упорно пытался найти хоть какие-то записи демонстрационного выступления коробок КВВКИУРВ, но так и не смог этого сделать. Очень жаль!

Второй по важности темой КМБ была тема личного оружия. Боевой автомат Калашникова уже не рассыпался сам в руках, как на уроках НВП в школе, когда Андрюхе удавалось разбирать его за семь секунд. Тут уже нужна была сила в пальцах и руках. Но тренировке по разборке-сборке автомата на время в училище уделялось мало внимания. Офицеров больше волновала готовность курсантов к первому выезду на стрельбище и чёткой, а главное, безопасной отработке всех действий от «на огневую позицию…» до доклада «…стрельбу закончил». Не допустить возможности усталых и запрессованных чудиков чудить здесь было самой основной задачей. И уж второй являлось попадание в мишень.

Это был первый выезд в кузовах уже не крытых, а просто бортовых газонов на стрельбище в Горячий Ключ, и возможность замёрзнуть жарким краснодарским летом полностью отсутствовала. С другой стороны, это был первый глоток псевдосвободы после трёхнедельного заточения в казарме и на плацу. Первый раз Андрюхе удалось проехать в открытом кузове по краю Краснодара и по символизирующей свободу природе Кубани. Именно тогда и зародилась у них курсантская светлая мечта о том, что когда-то они ещё проедут по этим дорогам по гражданке и в тачке.

Но программа отношений с личным оружием по итогу этапа стрельб была выполнена менее чем наполовину. Им ещё предстояло познакомиться с маниакальным отношением Бабкова к понятию «чистый автомат», что пока не могло представиться ни в каком бреду. Наверно, если зарядить на неделю современные стиральные машины стирать этот автомат во всевозможных порошках, это не привело бы к соответствию тем требованиям чистоты, которое предъявлял Саныч. Кроме того, если у курса появлялся хоть намёк на личное, переименованное в «лишнее», время, наилучшим способом его препровождения, по приказу Бабкова, всегда являлась чистка оружия, даже если очередная закончилась полчаса назад, а из автоматов не то, что не стреляли, а на них даже, по традиционному армейскому выражению, муха не занималась любовью. Всю оставшуюся жизнь Андрюха потом ловил себя на мысли, что он не в состоянии смотреть фильмы, в которых стреляют. Маниакально-навязчивая мысль не оставляла ни малейшей возможности вникать в суть фильма до его конца, а парализовала мозг банальным вопросом: когда эти уроды начнут чистить свои стволы?!

Взаимоотношение с казармой и обмундированием было следующей темой для освоения в период КМБ. И не только. В казарме Бабкова всё должно было быть более военно-образцовым. Технологии отбивания канта на кровати при помощи табуретки доводились до совершенства. В тумбочках даже одеколон должен был быть у всех одинаковым. Вопросы выравнивания по нитке кроватей и подушек на них по важности приравнивались к глубине выкапывания окопа перед боем.

Если курсант почувствовал хоть намёк на минуту отдыха или расслабления, мозг должен лихорадочно начать анализировать: что ещё не сделано и забыто? А такое находилось всегда. Как минимум необходимо было подшиться, почистить сапоги и пряжку. Закон Мёрфи «Если у вас всё хорошо, значит, вы чего-то не знаете» действовал задолго до его формулирования. А вместе с ним усилиями сум… неординарного начальника курса в течение пяти последующих лет и на всю жизнь забивались такие принципы, как: «Если не ты, то кто?», «Мои проблемы – это мои проблемы, и решать их нужно без соплей и поиска сострадания от ближних в попытке частичного перенесения этих проблем на них». А также ответственность за всех и всё, что попало в зону твоего влияния. И вся эта хрень забивалась настолько глубоко, что избавиться от неё до конца жизни редко кому удавалось.

Ежедневное неоднократное приведение казармы в картинку в большей степени было задачей наряда. Конечно же, наивысшей зоной ответственности дежурного по курсу была оружейка с более чем сотней калашей и ящиками патронов, но главным поводом для «вынесения мозга» был порядок в расположении подразделения. Не прочувствовавшему на своей шкуре значение слова «порядок» объяснять бесполезно. Как минимум трижды в день по казарме пробегалась толпа из более чем сотни человек. Формально ответственность за кантик на кровати и порядок в тумбочке была закреплена за каждым курсантом. Но при появлении с проверкой персонажа под кодовым названием “Боинг”, в реальности генерала Придатко, целью бомбометания становился именно дежурный по курсу. Позже, когда стал сержантом, Андрюхе довелось во всех красках и по полной программе прочувствовать весь этот акт экзекуции, угодивши в наряд именно в тот день, когда “Боинг” решил сбросить накопившийся боезапас. Несколько раз в день дежурный и трое дневальных были вынуждены спасать свои жалкие жизни именно приведением казармы в идеальный порядок, и желающих попить их крови в окрестностях казармы рыскало немало.