Андрей Евсиков - Курс

Уже на третьем курсе и до выпуска командовали всем младшие командиры. А в экстренных случаях увольнял старшина Сопов в отсутствие Саныча. И когда кого-то задержал патруль и обнаружили, что увольнительная подписана Соповым, и замполит пытался орать на Саныча на совещании, что у него бардак, Саныч невозмутимо предлагал ему почитать устав и обязанности старшины роты в нём, где последний пункт гласил: «В отсутствие командира роты старшина выполняет его обязанности». И начальник факультета Рубцов заткнул замполита!

Получив достаточный уровень уверенности в сержантском составе, Саныч иногда пользовался этим для некоторых вольностей. Как-то на третьем курсе пришёл новый начальник училища и начал «наводить порядок», устно приказав начальникам курсов перейти на казарменное положение. Саныч повесил на стул в канцелярии китель, на стол положил фуражку и позвал старшину Сопова. Тот доложил о прибытии, а Саныч спросил у него: «Где начальник курса?» «Не понял?» – сразу не сообразил старшина. Саныч встал, отошел к двери и повторил вопрос. Сопов сообразил и ответил: «Где-то здесь». «Молодец! Соображаешь», – удовлетворился Саныч и стал приходить только к подъему, причём, когда курс уже стоял на улице.

Правомерно считается, что именно на сержантском составе держится вся армия. Но редко кто вдаётся в подробности, что за этим стоит. А стоит за этим гибкость подходов и компромиссов, возведённая в степень искусства. Парадокс заключается в том, что ты должен требовать, принуждать и наказывать тех, с кем ты живёшь и по-своему зависишь от них. Любой срыв в беспредел или другая крайность – проявление беспринципности, уничтожают твой статус и карьеру сержанта в ноль и сразу. Конечно, возможность реабилитироваться потом многим даётся, но это происходит неимоверным трудом и усилиями. Так и живёт сержант, умело лавируя между интересами личного состава и требованиями офицерского состава, и каждый промах стоит ему полной или частичной потери авторитета или доверия командования.

С другой стороны, более жёсткой и эффективной школы воспитания «человечности» в отдельно взятой личности придумать трудно. Сержанту легче, если он местный или женат и живёт часто дома, а не с личным составом. Андрюхе же, будучи абсолютным изгоем за пределами училища в чужом Краснодаре, уживаться с подчинёнными внутри его было задачей выживания. А сочетание долбаных излишней категоричности и мнительности часто ставило на грань срыва в беспредел или излишнюю жёсткость, а потом терзало душу картинками глаз курсантов своего отделения, выслушивающих его наезд или взыскание. И им приходилось его терпеть!

Помогал во многом пример других сержантов. Командир второго отделения Виталик Остапенко имел наивысший авторитет среди трёх сержантов группы, и как-то получалось, что всегда был рядом и в готовности поддержать. Даже если и не в поле зрения, но как-то ощущение, что у тебя за спиной есть кто-то свой, создавалось всегда. Своей же рассудительностью и идеальным сочетанием личных взаимоотношений и требовательности Виталик уравновешивал двоих холериков, командующих первым и третьим отделениями.

С Витькой же Макагоновым, командиром третьего отделения, Андрюха был ещё и в одной команде, работая над перспективными научными темами. Да и дружба вне училища, особенно на последних курсах, давала большую поддержку. Тем не менее сложность ситуации сержантства оставалась на протяжении всех пяти курсов, пока существовала ответственность за всё, что творило отделение и как эффективно оно выполняло поставленные задачи. На всё это сильно накладывалось обстоятельство полной Андрюхиной бездомности за пределами забора училища и открытой готовности родителей подчинённых помочь во временном приюте, хотя бы для переодевания в гражданку и просто подкормки.

Уезжая после выпуска из Краснодара, по разгильдяйству Андрюха потерял кучу бумаг, включая водительские права и выпускной альбом, а также записи личных контактов. Через много лет, вспоминая об этом, он больше всего сожалел, что не принял достаточно усилий, чтобы поднять координаты, как минимум, родителей Олега Немирова, благодушно предоставлявших ему приют и терпевших его хоть не очень частое, но присутствие в своём доме. А именно этих людей, равно как и мать Серёги Фёдорова, проявлявшую к нему искреннюю доброту и всегда державшую для него открытой дверь, он при наличии хоть в малом количестве добропорядочности должен был не забывать и минимум поздравлять с праздником всё свою жизнь. Но времена пошли такие, что не оставили ни минуты на поддержание нормальных человеческих взаимоотношений, и всё, что с ними связано, было брошено в угоду погоне за открывшимися возможностями и планами по жизни.

Наука нахождения компромиссов давалась нелегко, но в должности командира отделения его утвердили, и скоро на чистых курсантских погонах зажелтело по две полоски младшего сержанта. Минимум первые три курса дежурными по курсу ходили только сержанты. Только начиная с четвёртого эту практику положено было пройти всему личному составу. Пока же, на первых курсах, это было большое испытание и реальный стресс, научить держать который было одной из важных задач.

Получив штык-ножи и приведши внешний вид в порядок, заступающий наряд во главе с Андрюхой был готов выдвигаться на развод на плац училища. Бегло проверив знание обязанностей дневального у своей команды и внешний вид, он построил наряд, и колонной по одному выдвинулись на плац. Построение наряда всего училища, представление дежурного по училищу, проверка готовности нарядов всех подразделений и развод под оркестр. Наряд приняли с умеренной степенью скрупулёзности. Ночь прошла без эксцессов.

Андрюха никогда не спал по ночам в наряде, даже прислонившись головой к стене с видом бдения. В молодости бессонные ночи не являлись сильной проблемой, но состояние «ловления лёгких глюков» каждый раз наступало. Мозг отключался даже в стоячем или идущем положении. То и дело померещится всякая пролетающая меж кроватей нечисть, и инстинктивно хватаешься за штык-нож. Но это всё абсолютно терпимо по сравнению с масштабами дурдома, который ожидает наряд, и особенно дежурного по курсу, наутро.

Пять минут до подъёма. Часы сверены. Не дай Бог они будут отставать на несколько минут или спешить. В первом случае дежурный будет разорван проверяющими, а во втором – личным составом. Поднять курс на пару минут раньше положенного – проклятий не оберёшься долгое время. Пока все действуют по распорядку и Бабков не пришёл, время работает на тебя. За полчаса до завтрака надо прибыть в столовую и убедиться, что к приёму пищи курсом всё готово. В случае неустранения всяческих возможных проблем риск большого негатива со стороны личного состава также обеспечен. У всех должны быть столовые приборы, кастрюли с едой, хлеб, масло, и всё должно быть идеально чисто. Какие-то недочёты сразу улаживаются путём привлечения дежурного по залу.