OGO - Последние дни Пангеи. Первое чувство

– Видишь этот орнамент? Это означает «Расколоть Череп»! – возгласил Барда. – Символ дробящих черепов!

Велес взял заготовку Грани и принялся рассматривать высеченный рисунок. Искусно выгравированный символ летящего копья соприкасался со столь же тонко вырезанным округлым черепом рептилии – закруглённые формы гравировки разных конечностей ящеров в символике и эскизах первых людей всегда указывали на травоядность существа, а заострёнными рисунками обозначались хищники.

– Хорошо получилось! – похвалил Велес. – И когда в нём загорится пламя?

– Я решил, что оно источит прану после того, как воткну насмерть своё копьё в два десятка травоядных голов подряд без единого промаха! – Барда уверенно ударил себя кулаком в грудь, показывая младшему брату настрой и серьёзность намерений.

– Это внушительный символ, брат! – изумлённо произнёс Велес. – Ты достойный охотник!

– Благодарю тебя, Велес. Когда-нибудь символ пробудит пламя, и этот орнамент высекут на скрижалях Храма Созидателя.

– Если в твоём взоре в гравировке зародится пламя, то его точно высекут, и не раз! С такой гравировкой будут ходить все охотники, – убедительно возгласил Велес.

– Знаешь, – Барда задумался на мгновение, – я хочу однажды стать вождём, – поделился мыслью родич.

Молодой охотник с гордостью взглянул на старшего брата.

– Это сложный путь, Барда… наверное. Хотя, откуда мне знать?! – Велес похлопал Барду по плечу и улыбнулся. – Тебе придётся отрастить косу длиннее чем у Рошана и принести самую малость – две головы Гигантозавра! – рассмеялся дозорный. – Помнишь? Когда мы были совсем малы, с охоты вернулся Рошан с башкой гиганта?

Барда расплылся в улыбке:

– Да, да! Тогда все в племени только и говорили об этом.

– А Хорд в тот вечер у костра рассказывал нам, что Рошан за ночь до этого впервые в единстве обратил прану Пангеи в пламя, а после высек первый символ первых людей на острие своего копья.

– Ага! – подтвердил Барда. – И когда он пламя познал, пообещал сородичам, что победит несокрушимого ящера и высеченный символ явит прану. И что прана эта воедино сплотит силу и дух каждого охотника и шамана.

Дозорные на мгновение умолкли.

– Гигантозавр был побеждён, и люд в момент смертельного удара узрел глазами предков, как тело Рошана приобрело неимоверную мощь, а острие копья заполыхало зелёным свечением, – с торжественными лицами в один голос братья пересказали повествование Хорда, который каждые три-четыре сотни лун юнцам у костра вещал одну и ту же историю о подвиге вождя. – Вот так Рошан и стал первым вождём первых людей! – братья снова в одночасье выпалили словеса бывалого ловчего, подражая его же манере сказа, и дружно расхохотались.

Подняв себе настроение и насмеявшись вдоволь, родичи на миг замолчали. Каждый задумался о чём-то своём.

Неожиданно что-то зашелестело за уступом у тропы, что вела вниз, к другим пещерам. Дозорные навострили уши.

– Кому-то не спится… – прислушиваясь, прошептал Барда.

– Ага… Стой! Кто идёт? – в голос шутливо приказал Велес.

Но в ответ кроме порывов ветра и похрапываний старцев ничего не последовало.

– Эй! Кто там? – уже громче спросил Барда.

В ответ – ничего. Братья переглянулись. Снова послышался какой-то звук. Как будто что-то тяжёлое ударилось оземь. Затем раздался явный треск кустарников.

– Пойду гляну, кого это занесло посреди ночи, – Барда спрыгнул с уступа и направился вниз по тропе. Вскоре раздался его зов: – Велес, иди сюда!

– Что там ещё? – Велес лениво побрёл на просьбу.

Барда повернулся к младшему сородичу. Зеницы Барды были претворены в рептилоподобные, и он наизготове держал копьё.

– Что случилось, брат? – Велес достал огромный нож из-за пояса.

– Здесь нет никого! Никто не отвечает на зов и переклик, но какой-то шум был снова у нижних утёсов.

– Поднимать тревогу? – с этими словами дозорный вынул горн из сумки.

– Нет, Велес, погоди. Сами справимся! Лазуны наверняка снова пробрались в деревню поживиться припасами. Веди меня!

И сородичи принялись спускаться вниз по освещённой тропе, всматриваясь в каждый куст, проверяя каждый скалистый закуток.

Обхитрив дозорных, молодь тем временем, миновав спящих старцев, прошмыгнула в пещеру, ведущую к Храму Созидателя. На середине пути, в том месте, где коридор разветвлялся в три русла, подростки и дочь вождя остановились. В споре о том, стоит ли идти по освещённому ходу или лучше перелезть через заслоны и пройти по тёмным коридорам, где вероятность нарваться на очередных дозорных сводилась до малого, выиграл Ронин. Будто слышал он однажды от охотников, что все три хода ведут к Храму. Подросток выдернул из стены полыхающий светоч и повёл юных сородичей по зауженному тоннелю в правое русло.

***

Как только отряд вернулся в стойбище, дозорные сразу же оповестили Бруна о событиях минувшей ночи: о вспышке и новорожденной звезде, о походе вождя в Храм Созидателя, о том, что слышали соплеменники, как старцы гуторили о предчувствии Заврини. Будто к старцам и шаманам в одночасье обратились духи предков.

Весть о звезде не удивила Бруна. Он и охотники тоже углядели звезду и зарницу. А вот молва о таинственном позыве была весьма странной. О чём вещали духи, никто из дозорных не знал. Сторожилы лишь слыхали краем уха, как о духах беседовали старцы. К тому же с Илли, юной загонщицей, во время травли Полосунов произошло нечто странное: её внезапно настигло единство и прозрение одновременно. По крайней мере, так восприняли случившееся Брун и другие охотники из отряда.

– Как ты, Илли? – вожак провёл рукой по прядям девы, поправив запутанные чёрные локоны. – Ты не голодна?

Она лежала на подстиле. Её глаза всё ещё были перевоплощены в странный облик глаз Заврини: белки переливались оттенками алого, а чёрные радужки будто слились с зеницами и предали бледному лику возмужавшей охотницы жуткий и одновременно пленительный шарм. Зрак юной девы, словно хищный взор, пронизывающий решительностью, леденил душу Бруна, и при длительном лицезрении её взгляда по телу главаря Большой Охоты пробегала сковывающая дрожь.

– Всё хорошо, Брун. Пока не голодна. А вот ты ужасно выглядишь, – усмехнувшись, ответила Илли. – Если бы не твой голос, я бы ни за что не поверила, что это ты. – Скулы её и чешуйчатые складки под глазами сморщились от улыбки. – Это так странно. Глаза предков не такие, как я себе представляла, – дева развела руками. – Здесь всё такое бледное. Всё, кроме тебя, – она нежно коснулась щеки вожака. – Ты совсем другой, Брун… Твоя плоть… И эти звуки в ушах. Я слышу, как бьётся твоё сердце. Чутко слышу, Брун. И что происходит снаружи слышу… И огонь, Брун! Огонь – он очень странный, словно из светящейся пыли сотворён.