OGO - Последние дни Пангеи. Первое чувство

– Будем ждать столько, сколько нужно, – утвердил Хорд. – Когда предок наш Алак леченье искал от болезней, он две ночи был в единстве и нашёл. Поэтому ждём вождя. Другого не дано!

– А если он не вернётся во вторую ночь? – предположил Радон.

– Вернётся, – уверенно ответил бывалый ловчий. – Вернётся!

***

– До чуждых троп ещё два дня пути оставалось, – Брун начал свой сказ. – Мы добрались всего-то до второго оврага и решили устроить привал. Многие из вас знают Илли. Она без деревьев жить не может. Чуть что – сразу на араукарии. Ну и полезла она с одного дерева на другое посмотреть, что там за оврагом творится. Мы за неё не переживали вовсе. Ловкости у неё – каждый позавидовать может. И вот, возвращается она к нам и дышит так тяжело, будто торопилась сильно. Возвращается и говорит, что стаю выследила – Полосунов пятнадцать. Многие посмеялись, да я вместе с ними. Где это видано, чтобы загонщик без воплощения охотника Полосуна выследил?! – возмутился Брун, указывая рукой на свои глаза.

Старцы и дозорные одобрительно закивали, соглашаясь с рассуждением вожака.

– Ну кто поверит? – продолжал нагнетать главарь Большой Охоты. – А она всерьёз! Мы и пошли тудой – убедить юную деву, что ей показалось. Но не тут-то было! – Брун махнул рукой. – Благостный свет Великого Огня действительно приметил для нас парочку Полосунов именно там, куда Илли нас и повела.

От этой новости родичи с удивлением заохали, а прибывшие с Большой Охоты следопыты, нахваливая юную загонщицу, затопали.

– Ясно стало, что неподалёку стая пасётся, – молвил Брун. – За два дня-то кроме Стервятников да этих бешеных Рапторов ни одной ящерицы не видели. Ну вот смотрю я – полосатых два всего, а значит проныры нас уже обнаружили и уводят от стада. Но нет! – воскликнул охотник. – Рептилии и вовсе нас не замечали, будто не сдались мы им. Вот я и послал загонщиками Илли и Рамира, – вожак охотничьих отрядов указал в сторону сидящего среди сородичей Рамира, – в обход по правым склонам, предполагая, что стая именно там.

Рамир закивал, подтверждая слова Бруна.

– Мы ушли влево. Поднялись на другую сторону оврага и слышим – суета на опушке! Ближе подошли ока воплоти*, – на этом месте сказа вожак обратил свои глаза в рептилоподобные, – и сквозь заросли вижу я Полосунов – десятка два их там ютится. Мы орудия приготовили и ждём, пока Рамир и Илли стаю спугнут да к нам пригонят. Ждём-ждём, а их всё нет и нет. Вот и решили сами. Луки, копья наизготовку взяли и крадёмся ближе. Крадёмся, и смотрю я, что за стаей просвета не видать, будто не кончается она. Вся поляна плотью усыпана, и в ушах гул стоит. Бьются сердца – нас не боятся, а то и вовсе не слышат и не чуют, будто способностей ящеры лишились. Пламенем своей гравировки правдую, братья и сёстры, отсохни у меня язык – их там десятка четыре, а то и больше было! Я ока освободил, чтобы собственными глазами увидеть, не мерещится ли мне, – Брун вернул глазам прежний людской облик. – Не мерещится! – продолжил он. – И вдруг стадо это засуетилось и принялось не спеша уходить вглубь рощи. Я не сдержался, просвистел, и мы напали. Вот как подняли орудия, так каждый и успел по Полосуну заколоть, и я – два. Остальные рептилии в страхе на восток дёрнули, и много их было, братья, очень много!

– У-у-у! – соплеменники восторженно захлопали в ладоши.

– А Илли с Рамиром-то где потерялись? – спросил Хорд.

– А вот Рамир пускай и расскажет. Что мне пересказывать, – ответил Брун.

Соплеменники уставились на Рамира. Опытный ловчий поднялся со своего подстила и сел поближе к костру. Борода его и волосы были аккуратно сплетены и подозрительно чисты. А судя по свежему маскировочному окрасу на лице и в тех местах, где костяные доспехи не прикрывали конечности и тело, всем и вовсе стало понятно, что Рамир не принимал участия в травле Полосунов. Нанесённая соком саговника краска на коже родича была настолько свежа и нетронута, что если бы никто не знал, что Рамир был на Большой Охоте, все бы решили, что он только-только на неё собирается. И, конечно же, у многих соплеменников возникли вопросы, но Рамир, не дожидаясь суждений, своим сказом стал открывать глаза неведающим:

– Мы с Илли по правым склонам обошли, – незамедлительно начал ловчий. – Я местность осмотрел – всё чисто, ни одного хищника в округе, только полосатые. А стая большая! Слова Бруна подтверждаю – не мерещилось ему! Сам я ушёл вперёд немного, но договорились мы с Илли по сигналу начать. Крадусь я, значит, ока воплоти, и чудится мне, что Илли зовёт меня, да как-то странно – голос её оборвался. Дык, я и решил, что мне послышалось. Добрался до зарослей и свист даю, а сам в сторону стаи не лезу. Жду Илли. Интересно же! Это её первая охота. Как она себя поведёт-то, что делать будет?!

Соплеменники одобрительно зашумели, поддерживая решение Рамира.

– Но она как сквозь землю провалилась, – продолжал рассказывать ловчий. – Нет её и нет… Потом смотрю – в стае ящериц переполох! Понял я, что Брун команду дал травить добычу. Я хотел было помочь, но предчувствие Заврини Илли искать направило. Вернулся я к тому месту, где мы с ней разошлись, а она лежит там без сознания. Я её в чувства давай приводить. Она глаза открыла и как отпрыгнет от меня! Такого прыжка сроду не видел, – восхищённо сказал Рамир. – Отскочила и смотрит, будто не узнаёт. А радужки глаз у неё чёрные как ночь, и зрачков будто нет вовсе! А белки красным переливались, словно пламень с кровью смешался!

На этом сказе сородичи заохали от удивления, а охотники из отряда Бруна снова зашумели и затопали, подтверждая слова ловчего.

– Я понял, что дева глаза Заврини познала, но глаза неправильные какие-то, – объяснил Рамир. – И говорит она мне: «Не подходи, чудовище!». Я и опешил. «Илли! – успокаиваю её. – Это же я, Рамир!». А она смотрит и понять ничего не может – не узнаёт меня! Я ближе к ней, а она как вскрикнет и без чувств на землю рухнула. Я на руки её взял и понёс к отряду…

Соплеменники раскрыли рты.

– По возвращении в стойбище Илли сказала мне, что когда с Рамиром они разошлись, корни невиданных растений оплели ей ноги, а потом и до рук добрались. И больше она ничего не помнит. Даже не помнит, как Рамир её в чувства привёл, – заключил Брун. – Она единство познала, люди! И единство её прервалось. Точно вам говорю! Азиса не забыли? У него тоже память отшибло, когда нарушили ему.

Старцы и бывалые следопыты закивали, а дозорные, в очередной раз заслышав упоминание о старом шамане, снова замерли в ожидании каких-нибудь подробностей, но Брун продолжил изъяснять произошедшее с его загонщицей:

– Слышит Илли наши голоса как мы – охотники – слышим со зраком воплоти. А что с глазами у неё – совсем не понятно. Говоришь, Валан, на звезду похожи? – указал он рукой на явленность, а все сидящие у костра тут же подняли взоры к небу. – Может быть и похожи, – продолжил рассуждать вожак. – Но что я точно знаю, и Илли сама мне говорила, что видела она взором своим посреди ночи сумерки, будто не ночь это вовсе, хотя тогда далеко за полночь было. И живность всякую, что стрекочет и цокочет, огнями светящимися она видела, и нас всех сородичей в другом обличии видит, как наши ока воплощённые ящеров! Говорит – туши мы в доспехах! Сама мне ведала, что у неё кости торчат везде да мясо с кровью – кожи нет! Ни у неё нет, ни у нас – ни у кого! Лишь плоть оголённая!