Игорь Строков - Многомирие: Колизей

Вернер смог сбежать. Нашли меня, похожего на него почти один в один. Но сам Вернер скрылся. На его поиски бросили «серьёзных ребят»? Но откуда Пете это знать? Он же здесь, в тюрьме, оторванный от внешнего мира, без источников информации. Я не видел в тюрьме ни единого телевизора, ни одного компьютера. Болтливые смотрители? Или же какая-то общеизвестная информация о политике Рима касательно беглых гладиаторов? Но это могло означать лишь одно: побеги уже имели место и до этого. Как они со всем своим развитием, имея случаи побегов, могли допустить побег Вернера? Цельная картинка никак не хотела складываться.

Мышцы ещё болели после вчерашнего, но сил было куда больше. Даже водные процедуры и тюремная баланда на обед принесли некоторое удовольствие. Вторая победа подряд без каких-либо жертв вдохновляла, и я почувствовал потребность в тренировках. Вопрос, как отсюда выбраться, внезапно перестал быть главным, нужно было для начала выжить. Солнце во дворе стало казаться ярче, окружающая безмятежность бодрила дух. Внутри меня зародилась надежда.

Я бежал. Не быстро, трусцой. Мышцам необходима постоянная подпитка. Нагрузки, нагрузки и ещё раз нагрузки. Главное, всё в меру.

Когда по лицу потёк пот, а кожа стала липкой, я постепенно сошёл на шаг. Со временем я отступил от беговой дорожки и стал гулять по двору, изучая окрестности. И вот взгляду попалось знакомое лицо: Квинт развалился на лавочке, задрав голову к солнцу и закрыв глаза. Его одежда была такой же невзрачной, как и у всех маргиналов, которых я встречал в этом мире прежде. Разве что майка была не белой, а серой, а забавные ботинки – не чёрными, а зелёными.

– Эй, привет! – сказал я ему, присаживаясь рядом. Квинт лениво посмотрел на меня.

– Здравствуй, Карл, – ответил он и задрал голову обратно. – Клинок мой ты круто остановил. Потом, правда, как баба себя повёл.

– Зато я живой.

– Да, живой и опозоренный. Как руки?

– Пройдут. Хороший бой, – решил похвалить его я.

– Не совсем. В хороших я побеждаю.

– А с плохих бойцы не возвращаются.

– Тоже верно, – ответил Квинт и замолчал.

– За что на арене? – спросил я после неловкой паузы.

– За воровство.

– Популярная в Риме статья, да?

– Ага, – ответил Квинт. – Бедняки живут по соседству с богачами и средним классом. Было бы странно, если бы у нас не было такого количества краж.

Вся республика стремится в Рим. Да что там, наверняка весь мир стремится в Рим. Все хотят урвать свой кусок этого огромного пирога. Мировой экономический центр, в который по-прежнему ведут все дороги. Но далеко не каждому удаётся добиться своего. Различные слои населения живут вместе, в одном городе. И соседство трущоб с элитными районами неизбежно приводит к росту криминала в городе.

Но что за варварские законы? Украл – помирай на арене? Я, конечно, не психолог какой-нибудь, но этот парень не выглядел убийцей. Так или иначе, мне не хотелось этого у него уточнять, и я решил сменить тему.

– А что за мужик ведёт бои? Ну, в смысле, кто он? Какое отношение имеет к происходящему?

– Организатор, – ответил Квинт. Его абсолютно не удивляла глупость вопросов. Этому парню было совершенно всё равно. – Ну, вряд ли сам организатор, конечно, скорее работающий на него профессиональный ведущий. Но их в народе принято организаторами называть. Организаторы мелких боёв в локальных амфитеатрах обычно сами выходят на сцену, а тут всё типа пафосно. Ну ты понял, да?

– И зачем он здесь нужен? Римские власти сами не могут справиться с организацией?

Альфений вновь повернулся ко мне.

– Я не очень знаком с этой системой. Похоже, отдавать это всё сторонним людям проще. Здесь же и реклама, и продажа билетов, и фиг знает что ещё. Дорого, сложно, требует дополнительных кадров. А так, кто-то решил устроить бой или несколько боёв; заказал гладиаторов – и пожалуйста, все в выигрыше, государство даст арену и людей, возьмёт за это свой процент. Насколько я знаю, служба исполнения наказаний не даёт права выбирать гладиаторов, делает это сама. Слышал, есть какая-то система рейтингов. Ну, это всё, что я знаю.

– Спасибо за информацию, – ответил я, – это было весьма познавательно.

Аттракцион «почувствуй себя товаром». Я понимаю, что у меня были проблемы и посерьёзней, но ощущение всё равно не из приятных.

Этот диалог стоило закончить, пока мои расспросы не стали совсем странными, но я не смог удержаться.

– А о побеге не думал? – спросил я.

– А чё?

– Да просто… интересно стало.

– Вернер, если ты работаешь на вигилов…

– Я? С чего бы?

– Ты сбежал, а потом вернулся сюда на своих двоих, а не в мешке на кладбище.

– Я глупо попался этим… патрульным.

– Ты. Попался. Чтоб ты, и так просто попался вигилам? Ну да, ну да. Хотя ты и сражаться дерьмово стал. Что-то с тобой не так.

– Остеохондроз, – выпалил я.

«Интересно, эта болезнь здесь так же называется?»

– Хах! Старый стал уже, что ли? Не, хотел бы я сбежать – уже сбежал бы. Кстати, смотри.

Квинт осторожно огляделся и достал из кармана что-то похожее на петарду.

– У нас в камере парниша один удрать хотел. Надеялся этим конвоиров оглушить.

– А у тебя она что делает?

– Мы забрали у него, хотим взорвать, нашли укромное местечко. Если быстро слиняем оттуда, никто ничего понять не успеет. Зато прикольно будет.

– Тебе адреналина здесь мало, что ли?

– Скорее контроля. Хочу иногда, знаешь ли, сам решать, когда получать этот адреналин.

Я посмотрел на петарду.

– Слушай, а если я у тебя её куплю?

– Тебе зачем?

– Затем же, зачем и тебе.

– Так ты просто к нам приходи.

– Не. Хочу со своими взорвать. Не думаю, что нам стоит ходить толпами ради таких вещей. Привлечём внимание.

– И то верно. Слушай, ну чтобы парней не обидеть… с тебя пачка.

Я достал из кармана пачку сигарет – универсальную тюремную валюту в любых мирах.

– Трёх штук нет, – сказал я и протянул пачку Квинту.

– Хрен с ним, – ответил он, и мы произвели обмен.

Я чувствовал потребность в тренировке. Сегодня я чуть не погиб, и страшно было даже представить, что ждёт меня завтра.

– Ладно, Квинт, пойду я. Спасибо.

– Ага, удачи, – ответил молодой воришка и вернулся в исходное расслабленное положение.

А я продолжил бег. Завтра новый бой. Зрители ждут шоу, организаторы ждут шоу, римские власти ждут моей смерти. Только смерти они не дождутся, а вот шоу – пожалуйста.

Пока я однажды не сбегу.

Вечером я задремал. Мои постоянные нервы и психозы сменились каким-то удивительным ощущением спокойствия. Не может организм, видимо, нервничать постоянно.

– Эй, – кто-то легонько толкнул меня.

Я открыл глаза: это был Петя. Он опять протянул мне гранёный стакан.